Быть самим собой

В 1980-е годы за рубежом имя Григория Померанца было уже известно, а у нас его игнорировали. И лишь в 1997 году в биографическом томе «Кто есть кто в России» Григорий Померанц был удостоен внимания как оригинальный философ, но не имеющий никаких ученых званий. В России первая книга Померанца «Открытость бездны» вышла в 1991 году. «Я ждал этой книги 50 лет», — с печалью отметил 73-летний философ.
А теперь немного биографии. Григорий Соломонович Померанц родился 13 марта 1918 года в Вильно (ныне Вильнюс). В семье бухгалтера Шлойме (Соломона) Померанца и актрисы Полины Померанц (урожденной Гинзбург). Отец — бухгалтер, это значит деревянные счеты, и костяшки влево и костяшки вправо. И жизнь, как костяшки. Пришлось отцу маленького Гриши бежать в Польшу, а мальчик жил с матерью, пока в 1925 году семья не воссоединилась в Москве. Кстати, дома говорили сразу на трех языках: идише, польском и русском. Потом родители развелись, и Григорий жил с отцом.
Он был тихим еврейским мальчиком, который избегал стаи, в школе забивался в угол и воображал себя героем прочитанных книг. «Мне было 15 лет, — вспоминал Померанц, — когда я стал читать Шекспира том за томом».
После окончания школы Григорий Померанц поступил в престижный Институт истории, философии и литературы на отделение русской литературы. Весной 1935 года он написал некое сочинение под названием «Кем быть?» И закончил его 17-летний самонадеянный юноша словами: «Я хочу быть самим собой». Весь советский народ был сбит и сколочен в один единый коллектив для решения грандиозных сталинских задач, а какой-то кучерявый еврейский Померанц гордо заявил, что он не хочет шагать в ногу в одной шеренге со всеми, а желает оставаться самим собой и идти туда, куда хочется именно ему. Все ахнули: караул, крамола!.. Удивительно то, что этот вызов Померанца не имел тяжких для него последствий.
В ту институтскую пору Померанц зачитывался Достоевским, и «Записки из подполья» приводили его в восторг. И это тогда, когда Достоевский, по официальным оценкам, считался реакционером и мракобесом. А Померанц с упоением читал откровения героев Федора Михайловича и находил в них прямую связь с современностью: «Да оглянитесь кругом: кровь рекою льется, да еще развеселым образом, как шампанское...»
С юных лет Достоевский увлек Померанца, и он остался верен своему кумиру до конца своей жизни. Но если бы Григорий Померанц читал любимого Достоевского исключительно для себя, при закрытых дверях, то было бы все тихо и спокойно. А он прилюдно, в студенческой аудитории и на кафедре, провозглашал, что Достоевский — величайший русский писатель. Молодого достоевскофила осудили и закрыли перед ним дверь в аспирантуру. Шел 1939-й, а не 1937 год, и машина террора сбавила свои обороты. В 1940 году Померанц окончил институт, остался без аспирантуры и без хорошего распределения. Примерно год преподавал в Тульском педагогическом институте, вне штата, на птичьих правах.
Грянула война, из-за ограничения зрения Померанца не призвали на фронт, и он состоял в гражданской обороне, охраняя местную обувную фабрику. В октябре 1941-го пошел в ополчение: процент потери зрения не играл уже никакой роли. Померанц начал воевать солдатом, а после ранения стал сотрудником дивизионной газеты. Участник сражений под Сталинградом. Прошел всю войну от Москвы до Берлина.
«Поверх всех ужасов войны, — вспоминал Померанц, — я твердил про себя пушкинский гимн чуме и с Б-жьей помощью прошел сквозь чуму так, как хотел: с двумя ранениями, не считая царапин, и с двумя орденами». Сражался Померанц храбро и с лукавой улыбкой вспоминал эпизод, когда однажды попали в засаду, кто-то из бойцов уже бросил винтовку, а «мне при моей внешности и национальности никак нельзя было попадать в плен. Поэтому я не бросил свой карабин и приготовился принять смерть...»
О наградах (ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медали «За боевые заслуги» и за оборону Сталинграда) Померанц тоже вспоминал с некоторой усмешкой. Например, о том, как командир, глядя на пустую грудь Померанца, сказал ему: «Что же тебе за три года ничего не дали?» И тут же выписал лейтенанту Померанцу орден Красной Звезды, который, кстати, после ранения у него украли, — и такое было!..
Послевоенные годы были трудным временем: специалист по литературе и философии оказался ненужным никому, и пришлось Померанцу искать другие места для работы: трест «Соз­хозэнергомонтаж», Союзпечать. И кем там работал Померанц? Киоскером. В киоске Померанц зарабатывал на хлеб, а для души продолжал свое исследование о Достоевском и пытался защитить кандидатскую диссертацию о великом писателе. Кончилась эта попытка тем, что диссертацию изъяли и сожгли в КГБ как «документ, не относящийся к делу». А сам он был обвинен в антисоветской агитации (за взгляды Достоевского?) и осужден на пять лет. Шел 1950-й год.
Более трех лет провел Померанц в Каргопольском лагере (Архангельская область). Этот поворот судьбы он посчитал вызовом и ответил на него, как он сам выразился, «по-фронтовому, и я, как под огнем, проходил через допросы на Лубянке, через столкновение с бандитами в лагере и т.п.». Короче, не сломался, не сдался, а выстоял, сохранив в себе и честность, и независимость. После смерти Сталина Померанц был амнистирован в 1953 году и в течение нескольких лет работал сельским учителем. Затем вернулся в Москву и устроился работать библиографом в Библиотеке иностранной литературы, потом в Библиотеке общественных наук. Скромный библиограф с более чем скромной заработной платой.
Но как трава пробивается сквозь асфальт, так и имя Померанца как оригинального исследователя и мыслителя становилось с каждым годом все более известным. Начали издаваться книги за рубежом: «Неопубликованное» (Мюнхен, 1972), «Сны Земли» (Париж, 1984), «Открытость бездне. Этюды о Достоевском» (Нью-Йорк, 1989). В период гласности в 1990-х Померанц предстал перед читающей публикой вполне легально. «Открытость бездне» была издана в России в 1990 году. А дальше издавались книги, статьи, многочисленные интервью в разных СМИ. Все, кто желал, могли познакомиться со взглядами Григория Соломоновича на мир и на Россию. Любопытно, как Померанц позиционирует самого себя: «Никакой я не пророк, а философ, хотя никаких систем не создавал, но попытался осмыслить повседневную жизнь и превратить философию в нечто живое, понятное всем».
В одной из своих статей («Литературная газета» от 9 янв. 1991 г.) Григорий Померанц кипит гневом против антисемитизма в России и приводит пример отца Александра Меня. «Раздражал сам облик о. Александра, его библейские черты лица, без слов опровергавшие черносотенные карикатуры... Я убежден, что убийство о. Александра — кто бы ни совершил его — не последнее». Низкая культура, пошлость — та почва, на которой растет хамство, вызревает агрессия, — об этом философ говорил неоднократно.
Григорий Соломонович обладал редким оптимизмом. И это было видно, когда его показали в 90-летнем возрасте в телепрограмме по каналу «Культура». Слабенький, с редкими вздыбленными волосами, с морщинистым старым лицом, но с живыми глазами, он говорил, что ему никогда не бывает скучно. В той программе Григорий Соломонович рассказывал о своей личной жизни, о том, как любил свою первую жену — поэтессу и переводчицу Ирину Муравьеву, как она умерла в расцвете лет и как он мучительно переживал ее смерть. Как его, отчаявшегося, друзья привезли на какую-то дачу, где он услышал, как другая молодая женщина (на восемь лет младше его) Зинаида Миркина читала удивительные е стихи. В 1961 году Померанц и Миркина соединили свои судьбы. Померанц считал, что поэзия Миркиной обогатила его опытом духовного озарения. Они жили всегда в стесненных материальных условиях, а проще говоря, бедно, но духовно богато, и это было их счастьем. Лишь в последние годы в их дом пришел вместе с широкой известностью и достаток. Они вместе писали книги, выступали на семинарах, много общались с поклонниками своего творчества. Причем любопытно, что в семейном тандеме Померанц сознательно оставался «вторым номером», а первый отдал Зинаиде Александровне. И повторял: «У нас одна душа на двоих».
…Григорий Соломонович немного не дожил до своего 95-летия. Он ушел из жизни 17 февраля 2013 года. Померанц уникален. Ручная работа. Штучный экземпляр матери-природы.
Юрий БЕЗЕЛЯНСКИЙ, Россия