Жизнь музея

В год столетия со дня смерти поэта, в проклятом 1937-м, была организована выставка, посвященная этой трагической дате. Разместилась она в Историческом музее на Красной площади более чем в двадцати залах. Вот и получился музей Пушкина. Но во время войны все экспонаты эвакуировали, а после Победы в Москве не отыскалось места для такой большой экспозиции. Подумали, подумали и… отправили все драгоценности в Ленинград — получился музей Пушкина в Ленинграде.
И только в 1957 году был подписан указ о создании музея Пушкина и передаче ему дома с прилежащей территорией на углу Кропоткинской улицы (Пречистенки) и Хрущевского переулка. Были указ, дом для музея, только ни одного экспоната, никаких фондов — ничего, что составляет музей, не было. Но нашелся энтузиаст, влюбленный в Пушкина, — ифлиец* Александр Зиновьевич Крейн, можно сказать, созидатель этого музея.
Человек он был необыкновенного обаяния и общаться с ним хотелось бесконечно. Москвичи, когда узнали об учреждении музея и о его трудностях в создании фондов, начали нести свои драгоценные реликвии. Рассказы об этом могут составить десятки томов, и о каждом подарке, о каждой мелочи Александр Зиновьевич так рассказывал, что всякий, кому посчастливилось услышать, невольно задумывался: а что я могу подарить музею Пушкина, как я могу помочь?
И в 1961 году наконец произошло долгожданное: сразу после Нового года двери отреставрированного старинного московского особняка открылись для посетителей.
В замечательной книге Александра Крейна «Рождение музея» написано об этом интересно и увлекательно. Казалось бы, такое название не предполагает, что будешь читать книгу, не отрываясь, еще и еще раз возвращаясь ко многим страницам. Совершенно очевидно, что без москвичей музей не состоялся бы. Здесь многие экспонаты — дары. Мебель, реликвии пушкинских времен, портрет Пушкина-мальчика. Чтобы понять и представить себе ценность этих подарков, не столько материальную, надо прийти и окунуться в атмосферу залов, погрузиться в экспозицию. И по многу раз!..
Возможность познакомиться с Александром Зиновьевичем появилась, когда Григорий Левин привел группу своих «магистральцев»** для выступления на вечере поэзии. Это был счастливый день. Удивительная атмосфера в зале, замечательная публика и, конечно, знакомство с Крейном — элегантным, красивым, обаятельным, удивительным эрудитом и буквально пропитанным духом Пушкина.
Он так увлекал своими рассказами, что действительно думалось: а как помочь, что сделать? Александр Зиновьевич в разговоре отвечал на этот вопрос однозначно. Он был озабочен созданием экскурсий. Ему нужны были люди, которые могли бы вести экскурсии нетрадиционно, неформально, не ограничиваясь изложением общеизвестных фактов и пользуясь указкой. Музею нужны были энтузиасты, влюбленные в Пушкина, которые по-своему могли бы рассказать о том, кто такой для них и для всех нас Пушкин. Александр Зиновьевич всех приглашал послушать, как штатные экскурсоводы ведут посетителей по залам: взрослых и школьников, целыми классами, старых коренных москвичей и туристов-гостей.
Но что совершенно замечательно, он сам, Александр Зиновьевич, приглашал друзей индивидуально пройти с ним по залам своего любимого детища, не в группе, не днем, чтобы не мешать регулярным экскурсиям, а вечером, когда вход уже закрыт для посетителей. Кроме всего прочего, что побуждало его к этому, — он верил, что увлечет кого-то, и человек этот сам станет экскурсоводом.
Было совершенно тихо, еле слышно по Пречистенке проезжали редкие машины — тогда, в начале 1960-х, в столице было еще далеко до автомобильного сумасшествия. Александр Зиновьевич погасил люстры, остался только дежурный свет, фонари с улицы причудливо бликовали сквозь занавеси и шторы, стенды приобрели неожиданную глубину и контрасты, и голос гида, мягкий и ровный, доносился как бы оттуда, из этих оживших гравюр, портретов, из соседней с Онегинским залом комнаты, в которую приоткрыта дверь. Казалось, шелестят страницы книги, оставленной хозяином на банкетке, слышен скрип его гусиного пера, которое выпорхнуло из витрины и побежало по листу бумаги, оставляя на века гениальные строки и рисунки.
Волшебное перенесение в пушкинское время было так материально! Редко когда в жизни еще случалось подобное. «Нам нужны поэты, писатели, которые как никто могут рассказать о Пушкине!» — это слова Александра Зиновьевича.
Время Крейна-директора было настолько уплотнено, что написать и издать книгу «Рождение музея» ему удалось только в 1969 году. Вот что написал мне Александр Зиновьевич на подаренном экземпляре: «Михаилу Садовскому, молодому старому другу московского пушкинского музея с чувством симпатии и пожеланием успехов в его пушкинских начинаниях. 12.11.71». И очень интересная роспись.
Это потому «пожеланием успехов в его пушкинских начинаниях», что я никак не мог решиться на роль экскурсовода, а Крейн слышал и знал мои стихи, посвященные Пушкину, и помогал мне преодолеть мою неуверенность, вдохновлял, убеждал, что «получится, получится».
Трудно перечислить, сколько интересного происходило в этом замечательном культурном центре Москвы: знаменитые артисты, музыканты, художники, поэты — все получали здесь возможность общения с особо заинтересованной публикой. Лишний билетик спрашивали уже на выходе из метро. А какие уникальные ученые советы, заседания пушкиноведов!..
Лучше всего это прочесть во второй книге Александра Крейна «Жизнь музея». И от первой до выхода в свет второй книги прошло десять лет. Сделано было невероятно много. В эти годы я часто бывал в музее, и не только на вечерах и выступлениях, просто днем забегал повидаться с Александром Зиновьевичем. Он был из плеяды удивительных людей, которых каким-то непостижимым образом собрал ИФЛИ. Большинство из них ярко проявилось в искусстве страны, их след был бы еще больше, если бы в 1941-м многие из них добровольцами не приняли удар фашистов на себя. Хорошо, что Крейн вернулся с фронта живым.
Еще через десять лет я писал:

Я был знаком с ифлийцами
И жил в родстве с одним.
Ну, что сравнить с их лицами?
А нет сравненья им…

Александр Зиновьевич уже не был директором музея, заведовал научным отделом… В России 70 лет — старик. Увы! Он не сдавался, был, как всегда, подтянут, оставался на передовой и писал третью книгу. Спешил. Успел в 2000 году и вскоре ушел из жизни.
Примечательно — к 90-летию Александра Зиновьевича Крейна музеем был подготовлен и выпущен альбом-каталог «Книги с автографами в библиотеке А.З. Крейна».
В середине 1990-х Александр Зиновьевич сильно болел, перенес сложную операцию. Ему нужна была помощь — и моральная, и материальная. Я спросил его, почему он до сих пор не член Союза писателей, но его смущал даже сам вопрос, он не умел ходатайствовать за себя, беспокоить кого-то, тем более просить о чем-то. На одном из заседаний Приемной комиссии я рассказал о его положении и предложил ускоренным темпом исправить это недоразумение, тянущееся с советских времен, и все единодушно сказали «да!». Только ничего, по-моему, не произошло. Но было уже поздно.
Грустно заходить в мемориальный кабинет первого директора музея, замечательного ученого, собирателя, педагога Александра Зиновьевича Крейна. Все там, как при жизни хозяина, — красиво, аккуратно, старинная мебель, какой-то пушкинский дух. Только очень пусто, сиротливо. Нет его самого, не услышать больше ни его шагов, ни голоса…
Михаил САДОВСКИЙ, США
_______
* Ифлиец — выпускник ИФЛИ — Московского института философии, литературы и истории им. Н.Г. Чернышевского
** «Магистральцы» — члены литературного популярного в 1950–1970-е годы объединения «Магистраль», которым руководил Григорий Левин