Наполеон в Варшаве

Вельможи покраснели. И хоть евреям в Польском королевстве жилось лучше, чем под властью русских помещиков, но за людей их шляхтичи не считали, а просто использовали как удобное средство для обогащения. Выгода выгодой, но пригласить еврея на столь высокое собрание, посадить рядом, дать выступить, как равному среди равных? Невозможно, немыслимо. Но в этом-то и состоял план Наполеона. Император хотел показать вельможам их настоящее место, продемонстрировать, что они на самом деле значат для него, покорителя Европы.
Пыжились вельможные паны, пыжились, а делать нечего — воля императора. Пришлось послать за главным раввином Польши, ребом Биньомином Дискиным. И понеслась по мостовым Варшавы золоченая карета с приказом немедленно доставить раввина во дворец. Он в это время, как обычно после вечерней молитвы, сидел в одиночестве. Даже в мыслях у него не было выступать перед вельможами. Однако судьба иногда выкидывает такие коленца, о которых самый благочестивый раввин и помыслить не может.
В дверь постучали, в комнату раввина вбежал офицер и огласил приказ — немедленно явиться во дворец. Деваться некуда — воля императора. Облачился раввин в субботние одежды и поехал. По дороге реб Биньомин лихорадочно соображал, для чего его везут во дворец и что он должен сказать императору.
Поначалу раввина ошеломило сияние громадных люстр, блеск золота на мундирах, переливающиеся бриллианты в орденах и перстнях. На женщин, осыпанных драгоценностями, словно елки снегом, он старался не обращать внимания. На его счастье, выступавший архиепископ затянул выступление, и у раввина осталось время подумать. Когда его призвали взойти пред светлые императорские очи, он уже сообразил, о чем будет говорить.
Император тоже не терял времени даром. От витиеватых славословий и откровенной лести его тошнило. Злость на трескучих болтунов разгоралась в Наполеоне, и когда раввин стал подниматься на возвышение, он тоже знал, как себя поведет. Раввин в своем традиционном облачении, выглядевшем диким и неуместным среди сияния нарядов польской аристократии, оказался на том месте, откуда произносили речи, и в эту минуту Наполеон поднялся с трона, приветствуя духовное лицо.
Тотчас, как по команде, подскочили со своих мест французские генералы и маршалы. Понятное дело, когда император поднимается с трона, его офицеры не могут продолжать сидеть. Вслед за офицерами пришлось встать и вельможным панам со своими расфуфыренными дамами.
Лица у вельмож покраснели, глаза сверкали от ярости, да что поделаешь, деваться некуда. Наполеон простоял целую минуту, лукаво озирая зал. Он хорошо понимал, что творится в душах польских аристократов, но именно на этот эффект он и рассчитывал. А раввин, дождавшись, пока император усядется на трон, начал говорить.
– Вы, император, посланы Всевышним в Польшу с особой целью. Прежде чем объяснить, в чем, по моему мнению, она состоит, я расскажу вам историю, обычную, рядовую историю, которая может показаться дикой для слуха цивилизованного человека.
Один пан жил себе в своем поместье и маялся от скуки. Все ему приелось – и охота, и пиры, и пьянство. И решил пан развлечься. Приехал он вместе со своей панночкой к одному из богатых евреев соседнего местечка и потребовал угощения. Еврей постарался, собрал лучшее, что было в доме, чтобы угостить на славу гостя. Стол накрыли роскошный — чего только на нем не было! Пан воздал должное яствам, не забыл основательно выпить, а потом спрашивает хозяина:
– А почему ты, жидовская морда, швейцарским сыром меня не угощаешь?!
– Да где его взять, швейцарский-то сыр? — в изумлении развел руками хозяин. — Мы таких сыров сроду не едали. Кормимся нашим, местным, очень вкусным. Вот, извольте отведать, — и поднес пану тарелку.
– Ты так, значит! — разозлился пан. — Мало того, что пана не уважаешь, кормишь его всякой дрянью, — и он выбил тарелку из рук еврея, — так еще глумишься! Сроду не видывал, пся крев! Я тебе покажу швейцарский сыр!
И давай еврея бить. Смертным боем, на виду у жены и детей. Разбил нос, высадил несколько зубов, рвал бороду, таскал за пейсы. Наконец устал, успокоился и вернулся домой.
– Хорошо позабавились, — повторял пан своей панночке на следующий день утром. — Давай завтра другого еврея навестим.
– Отчего нет? — улыбалась панночка. — Очень смешно получилось. Особенно когда ты его физиономией в блюдо с холодцом приложил.
И она звонко рассмеялась, вспоминая, как нелепо выглядел еврей с яичными желтками в седой бороде.
Пока пан собирался в гости, по местечку уже разнеслась весть о панском сумасбродстве, и богатые евреи срочно запаслись швейцарским сыром. Когда пан нагрянул к одному из них, тот накрыл стол и на самом видном месте поставил сыр. Но пан не обратил на него ни малейшего внимания.
Пиршество продолжалось долго. Пан и панночка ели и нахваливали:
– Ах, какая вкусная штука эта жидовская фаршированная щука с хреном, — восхищалась панночка, накладывая себе еще кусочек.
– М-м-м, неплохо, совсем неплохо, — вторил пан, опрокидывая еще одну рюмку вишневой наливки. Наливка была сладкая, но крепости такой, что даже у привычного к водке пана першило в горле.
Насытившись, пан вытер рот и, бросив на пол салфетку, грозно вопросил:
– А почему ты, жидовская морда, швейцарским сыром меня не угощаешь?!
– Как это не угощаю, — тут же ответил хозяин. — Вот он, лежит на самом видном месте! — и еврей указал на блюдо с сыром, действительно красовавшееся в самом центре стола.
– Та-а-ак, — угрожающе протянул пан. Со стороны могло показаться, будто наличие на столе сыра нанесло ему смертельную обиду. Но пана совершенно не интересовало мнение со стороны. Он был полностью поглощен собой.
– Так сыр, значит, у тебя есть. А где рейнское полусладкое?
– Откуда, ваша милость? Мы некошерных вин не употребляем.
– Ах ты негодяй! — пан размахнулся и одним ударом разбил еврею лицо в кровь. За вторым ударом последовал второй, третий, десятый. Вволю натешившись, пан с женой вернулись в имение.
Спустя несколько дней, когда скука вновь стала одолевать вельможную чету, они снова отправились в местечко. Остановили экипаж перед зажиточным домом. Пока пан с супругой вылезали из коляски, слуги отыскали хозяина и потребовали немедленно накрыть стол для почетного гостя.
– Все уже готово, — ответил хозяин. — Пусть пан и его супруга взойдут в горницу.
Но в горнице разлетевшихся гостей ожидал пустой стол.
– Что это значит? — грозно вопросил пан.
– Ваша милость не хочет ни есть, ни пить, — ответил хозяин дома. — Ваша милость — храбрый солдат и хороший вояка, поэтому желает издеваться над беззащитными людьми. Если вы хотите избить еврея, так с этого и начинайте. Зачем вводить меня в лишние расходы — кормить дорогими яствами вас и ваших слуг, а потом получить за гостеприимство тумаки и оплеухи?..
Пан не ожидал, что его замысел настолько очевиден для всех. Развернулся и уехал.
– Евреи Польши надеются на императорскую милость, — закончил раввин Дискин свою речь. — И она состоит в том, чтобы сломить бесчеловечную власть панства. Вместе с евреями на вас с надеждой смотрит и польский народ, над которым паны издеваются точно так же, как и над евреями. Ради этого Всевышний и направил ваше императорское величество в Польшу.
Наполеон наклонился к секретарю и попросил поручить министру юстиции подготовить записку об изменении существующего положения вещей.
И действительно, при Наполеоне в Польше начались существенные изменения структуры власти. Увы, эти изменения прервались с захватом королевства русскими войсками. Однако после окончания войны император Александр I, памятуя о поддержке, оказанной шляхтой французам, существенно урезал права аристократии. В конечном итоге все получилось по слову раввина: приход Наполеона в Польшу помог — пусть не тем путем, каким хотелось — к ослаблению ига вельмож и облегчению жизни еврейских общин.
Яков Шехтер, Израиль
Иллюстрация — репродукция картины «Наполеон на имперском троне». Художник — Jean-Auguste-Dominique
Ingres 1806 г.