Путешествие по «русскому» Талмуду

Для многих людей сегодня религия — это неразгаданные тайны и возвышенные переживания, а тут что? «Расписка, написанная третьим лицом, считается действительной, потому что заимодавец доверяет третьему лицу». И это религия? В христианстве существует такое популярное сопоставление: иудаизм — религия закона, в то время как христианство — религия любви. О христианстве я писать здесь, понятно, не буду. Поговорим об иудаизме.
Ну да, иудаизм — действительно религия закона. Ведь и слово «Тора» переводится на русский язык как «закон». Другое дело, что в иудаизме есть, разумеется, и любовь, и переживания, и тайны. Кажется, уже весь мир интересуется сегодня каббалой, самые засушливые места заливает — к этому интересу в ортодоксальной синагоге относятся со скептицизмом, порой насмешливым.
Общее место, что заповеди надо выполнять с любовью, с благоговением, даже со страхом, — любой раввин вам об этом скажет. Если вы откроете на произвольном месте сидур (молитвенник), вы прочтете по этому поводу много чего интересного. Но столь же общее место, что человек не способен постоянно испытывать любовь и прочие возвышенные переживания, — как-то не получается постоянно. Есть, конечно, исключительные люди, но ведь исключения — они и есть исключения. Человек может испытывать усталость, боль, голод, раздражение, опустошенность, страх, он может думать о работе, его может охватывать чувство бессилия и бессмысленности — бывает и такое. Кроме того, человек может быть подвержен разнообразным страстям. Увы.
Оппозиция «закон без любви или любовь без закона» бессмысленна. Но если ее теоретически допустить, допустим, как говорят в математике, то выбор иудаизма очевиден: лучше уж закон без возвышенных переживаний, нежели возвышенные переживания без закона. Закон сам по себе, даже механически исполненный, задает некую минимальную планку, ниже которой человек не опустится. Переживания без закона вообще ничего не гарантируют. Человек может от всей души обратиться к Б-гу с молитвой, даже с пламенной. А если этот человек вор и просит Всевышнего помочь ему обчис­тить вашу квартиру? А если он, что уж совсем как-то нехорошо, киллер? Но с большим молитвенным даром? И в свободные от работы минуты читает что-то «каббалистическое», потому что душа его жаждет мистических тайн.
Иудаизм говорит: мицвот, то бишь заповеди, приоритетны. А уж остальное — хорошо бы, конечно, но это уж как получится. Исполнение заповедей способно изменить человека, и оно способно изменить мир — сделать его лучше даже не с религиозной, а с самой что ни на есть прагматической точки зрения. Разумеется, человек может плохо исполнять заповеди, может их даже вовсе не исполнять, но есть большая разница между тем, кто хочет залезть на гору, но у него просто сейчас сил не хватает, и тем, кто считает, что на гору хочет залезть только идиот, потому что умный в гору не пойдет.
В иудаизме по определению невозможна автономная этика. Вся этика, какая ни есть, исходит от Б-га. Б-г дает Тору на Синае в громе и молниях. А что написано в Торе? Ну, скажем, в Десяти заповедях. Что надо пристойно относиться к родителям, не посягать на чужое имущество и не разрушать чужую семью. Интересно, что Б-г не выставляет никаких требований в части ваших чувств к родителям. Он говорит: относитесь к ним уважительно и ответственно. Вы их любите? Очень хорошо. Они вас раздражают? Перебьетесь. Исполняйте свой долг.
И вот пафос Талмуда и трактата «Бава меция» с его дележом найденного талита, в частности, состоит в том, чтобы самым скрупулезным образом исследовать, как можно в наиболее полной мере и в различных жизненных ситуациях исполнять заповеди, данные свыше.
Михаил ГОРЕЛИК, Россия