Виват, «Король оперетты»!

Гении рождаются в провинции
На задворках Австро-Венгерской империи, на берегу озера Балатон, находился захолустный городишко Шиофок. Здесь 24 октября 1882 года в еврейской семье коммерсанта Карла Коппштейна родился третий ребенок, сын Эммерих, Имре. Мальчик мечтал стать портным или адвокатом и любил забираться под рояль, на котором играли сестры. Музыка вошла в его жизнь песнями странствующих цыган и народных праздников. Музыка завораживала и пьянила. Как всегда, помог случай. У Коппштейнов снимал комнату концертмейстер Будапештской оперы, он-то и обнаружил у ребенка абсолютный музыкальный слух.
Папаша Коппштейн был романтиком и мечтал превратить Шиофок в европейский курорт. Но начисто прогорел в этом бизнесе и, не имея возможности содержать семью, раздал своих детей по родственникам. На долю великих людей нередко выпадает тяжелое детство, чтобы закалить их дух. Имре принял вызов судьбы. Однажды он пробрался к дверям концертного зала, припал ухом к замочной скважине и услышал симфонический оркестр. Так и простоял весь концерт. В тот вечер он понял, для чего стоит жить.
Еще в школе Имре сменил фамилию на Кальман, а когда семья перебралась в Будапешт, поступил в гимназию и стал разносить деловые письма отца, чтобы не тратиться на марку. Он надписывал адреса на конвертах деловых фирм, по кроне за тысячу, и занимался репетиторством, чтобы оплачивать музыкальную школу. Его спасало умение мечтать, и он засыпал счастливым.
Юный Кальман скопил большие для него деньги — 520 крон, — необходимые для покупки подержанного рояля. Теперь можно было музицировать всласть. Но каждый удар по клавишам стал отзываться болью в руке. Имре переживает трагедию, как и его кумир Роберт Шуман, — артрит кисти. «С моей деятельностью пианиста было покончено — я словно свалился с облаков», — вспоминал Кальман. И он принялся за композицию, совмещая учебу в Музыкальной академии и на юридическом факультете университета с работой музыкального критика в газете.
Фортуна оказалась благосклонна к молодому энтузиасту: успешный композиторский дебют, специальная стипендия для поездки в Берлин и Большой приз Будапешта за цикл песен. По совету друга Кальман решил попробовать силы в оперетте и сочинил «Осенние маневры». К 26-летнему композитору приходит ошеломляющий успех, весь Будапешт распевает его мелодии, а три важных господина приглашают его в Вену — для постановки оперетты и дальнейшего сотрудничества.
Без женщин жить нельзя на свете, нет
Австро-Венгрию называли танцующей империей. Вена славилась своими балами, и танец здесь был образом жизни. Имре Кальман, родившийся в лоскутной монархии Габсбургов, ощущал себя человеком венгерской культуры. В долине Дуная звучали мелодии скрипок и песен на идише — Центральная и Восточная Европа была ареалом расселения евреев-ашкеназов. Их оркестры на венгерских свадьбах играли огненный чардаш, и в этих звуках острый слух Кальмана улавливал еврейские мотивы. Он широко использовал музыкальный колорит разных стран, он вдохновлял композиторов, писавших для еврейской музыкальной сцены, а оперетты маэстро переполнены мелодиями чардаша, победно шествующего по планете с его легкой руки.
Триумф «Осенних маневров» в Вене был оглушительным. Но звездный час Кальмана настал в самый разгар Первой мировой войны — в 1915 году состоялась премьера оперетты «Княгиня чардаша», она же «Сильва». Толпы венцев штурмовали театральные кассы, зрители плакали, бешено аплодировали и вопили от восторга. Ничего подобного не было со времен «Летучей мыши» Штрауса. Казалось, что страстные любовные мелодии главных героев заглушают залпы пушек. «Сильву» ставили в театрах по обе стороны фронта, а солдаты, стреляя друг в друга, распевали залихватскую песенку шалопая Бонни, бабника и добряка.
Музыка Кальмана брала в плен. Вена пала к его ногам. И не только Вена — театры всех европейских столиц включили оперетту в свой репертуар, прошла она и по городам Америки. «Новая оперетта не есть оперетта, — писали критики, — она не комедия, не шутка, но смешанная композиция, для которой трудно найти обозначение...» На музыкальном небосклоне взошла новая звезда.
«Сильва» стала высшей точкой творчества Кальмана. Интересно, что название «Княгиня чардаша» придумала Паула Дворжак, его подруга, с которой он познакомился в кафе. Эта светская дама из Зальцбурга, старше Кальмана на десять лет, создала ему домашний уют, атмосферу покоя и, как добрый ангел, поддерживала в неудачах и радовалась успехам. Они были неразлучны долгие годы. Паула умерла от туберкулеза, Имре помнил ее всю жизнь, и на ее могиле всегда лежали цветы.
Чем грустнее было Кальману, тем больше хотелось ему писать веселую музыку. Словно не он выбрал оперетту, а оперетта выбрала его. В 1920-е годы появились три новых шедевра — «Баядера», с музыкой чарующей и сладкой, как восточное лакомство, затем «Марица», самая венгерская из всех его оперетт, и «Принцесса цирка», с русскими мотивами и пронзительным романсом мистера Икс.
Жители Вены недоумевали, как этот сухой, флегматичный и немногословный человек с ярким галстуком и неизменной сигарой в зубах, гурман и сладкоежка, мог создавать такие легкие, яркие, зажигательные мелодии. У Кальмана были поклонницы, и в их числе — звезда немого кино, венгерская графиня Агнес Эстерхази. Истинная аристократка, ослепительная красавица, немного взбалмошная, она стала прототипом героинь «Сильвы», «Марицы» и «Принцессы цирка». Начался бурный роман, грозящий перейти в законный брак. Но Кальман решительно разорвал эту связь, когда узнал об измене Агнес. Ее клятвы и слезы не помогли — он был непреклонен.
В 1926 году в жизни Кальмана появилась юная Вера Макинская, полуголодная полунищая «красотка кабаре», русская эмигрантка. Самая главная женщина в его судьбе. Верушка, как он ее называл, оказалась своенравной особой, хотя с ролью жены великого Кальмана справлялась превосходно. Он посвятил ей «Фиалку Монмартра» — фабула оперетты повторяет судьбу Веры. Она родила ему сына Чарли и двух дочек: Лили и Ивонку. И вот уже в их новом роскошном доме собирается весь венский бомонд. Кальману, внешне похожему на Наполеона, остается только написать оперетту «Императрица Жозефина». Все больше приемов и все меньше музыки. В 1934 году Кальмана наградят французским орденом Почетного легиона, а через четыре года гитлеровские войска хлынут в Австрию. На Европу опустится ночь.
Снова туда, где море огней
Начались гонения на евреев. Но фюреру нравится музыка Кальмана, и композитору предлагают звание почетного арийца. А Кальман — даже не австрийский гражданин и вообще далек от политики. Так он и ответил в рейхсканцелярии, отказавшись от почетного звания. Он уехал с семьей в Цюрих, затем в Париж и, наконец, оказался в США, в Калифорнии. В нацистской Германии оперетты Кальмана были запрещены.
Началась американская жизнь, которая, впрочем, не сулила ничего хорошего. Оперетт Кальмана здесь не исполняли, в Голливуде были свои композиторы. Наступили сложные времена. У молодой красавицы Веры появился молодой богатый покровитель, и супруги тяжело развелись. Но вскоре воссоединились — ведь Вера привыкла быть женой гения. Теперь она жаждет напомнить зарвавшимся американцам, кто такой Кальман: покупает шубу из платиновой норки, как у Греты Гарбо, и устраивает балы, на которых блещет, как королева. И реклама срабатывает!
Но восемь лет, прожитых вдали от родины, не принесли композитору ни вдохновения, ни творческих успехов. Слава Кальмана вновь засияла после войны, когда людям стали нужны его яркие музыкальные краски, бодрые ритмы, лирика. В освобожденном Будапеште звучали мелодии «Сильвы» из советского кинофильма. Оперетту ставили и в блокадном Ленинграде. Кальман узнал об этом в своем изгнании и откликнулся приветственной телеграммой. А потом он побывал в Европе и был сражен трагической новостью: обе его сестры погибли в концлагере Будапешта. Кальман пережил инфаркт. По просьбе жены они поселились в Париже, где она продолжала вести светскую жизнь, а он тихо угасал в обществе преданной сиделки. 30 октября 1953 года после завтрака он уснул навеки.
Австрия хоронила Имре Кальмана со всей официальной пышностью на Центральном кладбище в Вене, рядом с Бетховеном, Брамсом, Моцартом и Штраусом. В Шиофоке его именем названы улица и культурный центр, установлены памятники и открыт музей композитора, где хранятся гипсовые слепки его рук. А напротив входа, под его портретом, лежат иудейские атрибуты: Тора, кипа и талес. Вера Кальман учредила Фонд памяти Кальмана и до конца своих дней являлась его председателем. Она скончалась в Цюрихе в возрасте 85 лет, тоже умерла во сне и по завещанию похоронена рядом с мужем.
Говорят, жить нужно с музыкой многих композиторов, а умирать — с Кальманом.
Наталья ЧЕТВЕРИКОВА, Россия