После всего, что было

Из Западной Европы депортировали... На территории западноевропейских стран избегали на глазах местного населения расстреливать евреев в близлежащих оврагах, то есть окончательно решать еврейский вопрос на месте. Лишь после Ванзейской конференции 20 января 1942 года, которая узаконила «план истребления всех 11 миллионов европейских евреев»*, людей стали повсеместно «организованно эвакуировать». Так лицемерно называли транспортировку в лагеря смерти!
А вот перейдя границу СССР, гитлеровцы, уже не стесняясь, сразу же приступали к варварскому уничтожению еврейского населения. Фашисты очень торопились, хотели до наступления холодов занять Москву, Ленинград, захватить как можно большую территорию — блицкриг (молниеносная война). У них не всегда доходили руки до немедленных расстрелов и организации достаточного количества концлагерей. Поэтому и появлялись на оккупированной территории еврейские гетто, в которых людей оставляли «на потом» — ожидать, пока зондеркоманды (спецкоманды) найдут для них время или пока освободятся места в концлагерях. Поэтому в живых остались только те, с кем не успели расправиться.
Еще долго после окончания войны пережитое в раннем детстве возникало в тяжелых снах. Аня в этих снах от кого-то убегала, оглядывалась на преследователей, боялась не добежать до угла, за которым был спасительный подвал, видела вспышки, слышала выстрелы и, крича от страха, просыпалась.
«Если бы у меня был острый-острый нож, — думала пятилетняя девочка, — я могла бы, наверное, резать этих фашистов на кусочки, и мне бы их нисколечко не было жаль».
О своих страшных снах и страшных мыслях Аня никогда никому не рассказывала.
В общине Франкфурта Анна спросила о еврейской организации бывших узников, и ей заботливо подсказали, где найти... антифашистскую организацию — одну из тех, о которых Анна знала еще из советской прессы. И опять община оказалась не так уж неправа: евреи, составлявшие большинство в антифашистских организациях, были бывшими заключенными Освенцима, Бухенвальда и других лагерей смерти. Но не все они состояли в членах еврейской (религиозной!) общины — то ли по Галахе не подходили, то ли по идейным соображениям, будучи коммунистами, сами не вступали.
Организации антифашистов существуют и по сей день, правда, став за двадцать лет гораздо малочисленней из-за естественной убыли. Уже одним своим существованием эти организации не позволяют немцам забыть 12-летнее правление Гитлера. На главных площадях больших городов Германии каждый год 8 мая, в день освобождения страны от нацизма, проходят митинги. О том, что немцы еще хорошо помнят все ужасы войны, говорят многолюдные демонстрации протеста против возникающих праворадикальных партий.
С Марией-Луизой Штайншнайдер и Ренатой Раух семья познакомилась в Объединении преследовавшихся при нацизме (VVN). Тогда, в 1990-х годах, в этой организации кроме бывших заключенных, прошедших через гестаповские застенки, было также много немцев, связанных с евреями крепкими семейными или дружескими узами.
У Марии-Луизы отец был еврей, а дед, как оказалось, был раввином. Позже у нее и муж был еврей. Мария-Луиза написала книгу о своих еврейских предках, передала берлинскому музею статьи и письма отца-антифашиста. Ее отцу не удалось избежать участи депортированных, а затем и уничтоженных евреев. Его арестовали во Франции, куда семья бежала, спасаясь от Гитлера.
А Рената Раух — немка. Ее отец тоже погиб. Он был летчиком и воевал, конечно, на стороне гитлеровской армии. Его сбили над островом Крит. А они с матерью и братом чудом остались живы во время бомбежек Франкфурта союзническими войсками.
Рената стала первой и на многие годы лучшей немецкой подругой. Она оказывала помощь во всем: находила для мужа и зятя подработки, писала письма, звонила по телефону. Подруга помогала также знакомым Анны и родственникам ее детей в поисках квартиры и контактах со служащими официальных учреждений. Неизменно по выходным Рената приглашала Анну с семьей к себе или возила на своей машине за город. И при этом говорила, говорила по-немецки, понимая, что язык — это главное и самое ценное, что она может дать этим людям, доверившим свою судьбу Германии.
Так через 50 лет Анна снова встретилась с немцами. И однажды, прощаясь на лестнице со своей подругой — немкой Ренатой Раух и впервые подставляя ей щеку для поцелуя, Анна вдруг с ужасом вспомнила: «Вот если бы у меня был острый-острый нож...»
И, думая: «Господи! После всего, что было? Что я делаю?! С немкой целуюсь!», сама обняла и поцеловала Ренату.
Сусанна ЛАНГМАН, Германия

Вместо эпилога
C 12 марта по 25 июля 2010 года во франкфуртском Еврейском музее на набережной Майна проходила выставка «Именно Германия!». Выставка, как значилось в рекламе, «основательно подводит итог 20-летней иммиграции евреев из бывшего Советского Союза в Федеративную Республику».
Цитирую из рекламного проспекта вопросы, которые ставили перед собой устроители выставки и на которые, как им казалось, они ответили: «Что привело к этой иммиграции? Какие политические дебаты создали необходимые для этого предпосылки? Какой опыт приобрели иммигранты в Германии? Как отреагировали еврейские общины? Возникло ли сегодня новое немецкое еврейство?»
Я случайно попала на открытие выставки и удивилась, что устроители не пригласили ни одного из переживших войну и оккупацию пожилых иммигрантов, чтобы хоть кто-нибудь из них ответил на самый главный вопрос: как поколение, пережившее войну, и вообще евреи решились на иммиграцию в Германию? А ведь это вопрос, который постоянно задавали и задают нам — старшему поколению — не только бывшие соотечественники, уехавшие в Израиль, США и другие страны, но и сами немцы.
Этот вопрос не рассматривался выставкой, хотя назвали ее «Именно Германия!» — вот так, с восклицательным знаком в конце.
Конечно, ответы на этот тяжелый вопрос у каждого свои. Я же попыталась объяснить решение, надеюсь, не только моей семьи.
Адрес в Интернете: www.ausgrrechnet-deutschland.de
________
*По материалам мемориального центра «Дом Ванзее-конференции» — брошюра «Ванзейская конференция и геноцид европейских евреев», Берлин, 2009.