Прогулки по «русскому» Талмуду

В прошлый раз мы говорили о пространстве и выяснили, что Иерусалимский Талмуд был написан не в Иерусалиме, а Вавилонский — не в Вавилоне. На сей раз поговорим о времени, когда Талмуд был написан, когда жили его авторы и персонажи. Талмуд двухчастен. Базовая его часть, Мишна, была записана в начале III века. Слово «записана» не случайно: до того времени она уже существовала, но только устно. В Иерусалимском Талмуде комментирующая Мишну Гемара была завершена в конце IV века, в Вавилонском — в начале VI века.
То есть Вавилонский Талмуд создавался триста лет. Триста лет! Таких книг история не знает. Таких книг быть не может, и все-таки она есть.
А как же Танах? Да ведь слово «Танах» — это аббревиатура, означающая «Тора, Пророки, Писания». То есть уже на уровне названия декларировано, что в Танах входят разные книги. И в слове «Библия» содержится то же самое: в переводе с греческого «библия» — это «книги». Не книга, а именно множественное число: книги. Особенность Танаха — сюжетное, эстетическое, стилистическое разно­образие входящих в него книг. И принципы построения их разные, и говорят они о совершенно разных вещах. Сравните, скажем, Дварим (Второзаконие), Книгу Йоны, Притчи, Песнь песней — я назвал первое, что пришло в голову, таких рядов можно построить множество: разнообразие поразительное. Требуется комментарий, объясняющий, почему эти, столь не похожие друг на друга книги объединены в один корпус.
Между тем Талмуд — эта многотомная громадина, это многоствольное ветвистое дерево — действительно единая книга. Не требуется комментария, чтобы это понять. Допустим, вы знаете иврит и арамейский. Допустим, я говорю. Я могу это допустить? Вы случаем не учили арамейский в школе? Я исхожу из того, что учили. Так вот, если вы наугад откроете два произвольных трактата на произвольном месте, вы, несмотря на свободное владение арамейским, решительно ничего не поймете, как если бы открыли математический трактат, не будучи математиком, но вы увидите одни и те же конструкции, одни и те же стилистические клише, одни и те же приемы, логические и повествовательные ходы, имена персонажей из одной и той же обоймы, их ожидаемое взаимодействие — все то, что придает книге единство.
Талмуд — это круглый стол, диа­метр которого — триста лет. На самом деле — еще больше. За этим столом сидят мудрецы разных поколений, разделенные десятками и сотнями лет, сидят вперемешку и ведут оживленную дискуссию, как если бы они были ровесники и сидели рядом не только виртуально, но и физически. Причем, что интересно, разговор действительно взаимный.
Стандартный ход дискуссии таков. Мудрец А нечто утверждает, мудрец В говорит мудрецу А: ты неправ, поскольку мудрец С сказал то-то. Мудрец С жил на двести лет раньше, но его голос звучит с полной силой и убедительностью. Само собой разумеется, что и мудрец С в своей аргументации может сослаться на мудрецов предшествующих поколений. Между тем мудрец А может опровергнуть мнение С, приведя аргументы мудрецов, живших еще раньше, — само собой, собственные аргументы тоже приводятся.
По ходу дискуссии число персонажей непрерывно умножается, так что читатель без должной талмудической выучки может решить, что находится в театре абсурда.
В сущности, этот разговор — образ небесной ешивы, о которой говорится в Талмуде. Там, где начинается жизнь после жизни, виртуальный стол становится реальным, мудрецы разных поколений действительно сидят за одним столом и наслаждаются взаимной мудростью и общением.
Михаил ГОРЕЛИК, Россия