«И это пройдёт…»

Сейчас на эти темы в Израиле пишут все кому не лень! Да что там «кому не лень»! Самые ленивые мучительно преодолевают лень и размышляют о судьбах демократии, о том, что хорошо и что плохо для нас и что будет с Израилем через пять-десять лет в свете более чем туманной ситуации в окружающем нас регионе. Поскольку я тоже ленивый, то, обдумывая очередную статью, ворочал в голове мысли о «просвещенном тоталитаризме» и неготовности некоторых стран к демократии. Это все происходило на реховотской улице. И вдруг…
Ох уж это «вдруг»! Прямо как в детективе! Не волнуйтесь. Сущий пустяк повернул мои мысли к совершенно другой, абсолютно неактуальной теме, о которой и писать-то можно только в период абсолютного затишья, а лучше вообще не писать.
И хотя в АЛЕФе я чаще всего публикуюсь в рубрике «Пересмешник», я все-таки рискну записать совсем не забавные, а очень даже грустные размышления по весьма незначительному поводу.
Дело в том, что в момент «вдруг» я проходил мимо маленького русского книжного магазина. Надо заметить, что я в книжные магазины захожу исключительно облизнуться и пойти дальше. Нет сил читать, да и цены кажутся оскорбительными для человека, который помнит цены на книги в СССР. Хотя выбор, конечно, ошеломляет.
Но я — о другом. Здесь, у этого магазина, на улицу был выставлен лоток с развалом старых книг, изданных еще в Советском Союзе. Все книги по символической цене — 10 шекелей. То есть два с половиной доллара в переводе во всем понятное исчисление. Такой вариант книжного антиквариата. Конечно, было много совершенного барахла, вроде сочинений Виссариона Саянова 1950-х годов издания (как они вообще забрели в Израиль?), но было и немало книг, которые составили бы честь любой домашней библиотеке. Я как человек, который долго и по томику собирал свою библиотеку, просто замер у лотка. Булгаков и Фицджеральд, Хэмингуэй и Ремарк, поздний Катаев и Домбровский, Дюрренматт и Платонов. Они лежали и лежат там до сих пор.
Я понимал, что их сдали в магазин не те, кто привез эти книги в своем багаже. Скорее всего, их хозяева уже ушли в другой мир. Нет, это сделали их наследники, дети и внуки, которым эти книги уже ни к чему, только место в квартире занимают. И даже если наследники бегло читают по-русски, что тоже уже нечасто встречается сегодня у израильской русскоязычной молодежи, они эти книги читать не будут. «Пришли иные времена, взошли иные имена», — почти пятьдесят лет назад написал Евтушенко. А времена все время иные… Мои сыновья не будут читать Хемингуэя, Ремарка и уж тем более Платонова и Катаева. Для них и булгаковский роман про «Мастера и Маргариту» — переоцененная книга.
Мои дети, к счастью, читают, читают много, читают другое, читают очень хорошие книги — современная мировая литература доступна им и на русском, и на других языках…
А многие и не читают. Но и читающим, и не читающим мир их родителей и даже уже дедов, где имена и названия — как пароль у летчиков, по которому различали «свой–чужой», — даже не уходящая натура, а безвозвратно ушедшая. Я даже не смею их осуждать за то, что сдавшие эти книги в «антиквариат» за ненадобностью избавились от них. Наверное, они правы. Более того, они наверняка правы и даже благородны. Вдруг какой-то пожилой книгочей захочет перечитать книгу, запавшую ему в душу в юности, и таким образом эта книга еще послужит кому-то?
Просто здесь, у этого лотка со старыми книгами, я вдруг остро ощутил то, о чем в плавности лет не задумываешься. Так, если ты стареешь с кем-то бок о бок — будь то жена или друзья, — ты этого как-то не замечаешь. А если вдруг встречаешь старого знакомого, которого ты не видел 30 лет, тебя прямо оглушает печать, которую наложило на него время.
Я увидел издание «Великого Гэтсби» — первое, которое вышло в СССР в начале 1970-х — и вспомнил, с каким трудом и по какому большому блату мне оно досталось. И сразу стала раскручиваться спираль воспоминаний… Вообще, каждая книга в моей библиотеке — это не просто книга, а история ее приобретения: будь то с помощью подруг из книжного магазина, оставивших ее для меня под прилавком, будь то случайная покупка томика Кафки 1964 года издания в казахской Кзыл-Орде, где он никому и на фиг был не нужен, или еще какая-нибудь история, тянущая на целый увлекательный рассказ.
Мои сыновья не знают, какие книги я читал. Дело в том, что я привез в Израиль всего десяток книг из своей тысячетомной библиотеки. Я наивно собирался таким образом закрыть ту страницу моей жизни и с головой «интегрироваться» в Израиль. Мудрая собака Фафик изрекла: «Можно убежать от тигра, от блох не убежишь»*. Она права. Хотя, может, и я был прав. Все равно мои дети не стали бы читать мои книги…
Сейчас в мире есть замечательное поветрие. Люди стали интересоваться своими корнями, своими родословными. Благо, к их услугам многочисленные сайты, позволяющие строить разветвленные генеалогические древа. Это почти так же увлекательно, как собирать наклейки с изображениями футболистов и заполнять ими специальные альбомы. Конечно, интересоваться своими корнями — очень познавательно и полезно. Интересно узнать, кем был твой прадед. Но как ты узнаешь, о чем он думал, что читал, о чем тосковал? Я как-то однажды в приступе сентиментальности вдруг задумал написать книгу о себе, о своей жизни, привязанностях, любимых книгах и фильмах, о времени, в котором я жил. Не тщеславия ради — в одном электронном экземпляре — для моих детей и, может, для внуков. А потом понял, что мной владела гордыня, которая вроде относится к перечню смертных грехов. Глупая мысль, что это будет интересно даже моим детям. Ну кому из них интересно, что в молодости я зачитывался Вознесенским, если для нынешнего поколения это просто автор песни «Миллион алых роз», как сообщили интернет-издания в некрологе? Впрочем, это для среднего поколения. Молодежь ни песни, ни Вознесенского вообще не знает!..
…Я стоял у этого книжного лотка, одолеваемый глупой ностальгией. И почему-то меня вдруг перестали волновать даже ядерные приготовления Ирана, хотя вроде бы, что значат мои эгоистичные переживания по сравнению с судьбами страны и мира!
«И это пройдет» — гласила надпись на кольце мудрого царя Соломона, который все знал наперед на несколько тысяч лет.
…А одну книгу я все-таки не удержался и купил. Не уверен, что буду ее читать. А вдруг прочту?
Лев АВЕНАЙС, Израиль
____
*Мысли пса Фафика. Польский журнал
Przekrój.