О серьезном и смешном

Израильтяне представили публике свои новые работы: А. Красильщиков — «Рассказы о русском Израиле» (М.: Мосты культуры/Гешарим, 2011); З. Копельман — книгу «Песни Сиона» (М.: Ладомир, 2011) с текстами великого еврейского поэта Иегуды Галеви (1075–1141) в контексте сочинений его древних и современных подражателей, а также статьями исследователей его жизни и творчества, в том числе и самой московской гостьи, составителя и переводчика книги.
Аркадий Красильщиков начал писать прозу, уже будучи известным сценаристом — после репатриации в Израиль, где «для заработка» он вынужден был заниматься журналистикой, а потом, чтобы «не умереть со скуки», стал осваивать и любимый всеми журналистами со времен Антоши Чехонте жанр «правдивых историй». Правдивых, конечно, в кавычках: сколько бы ни твердил автор (или его герои), что все события происходили на самом деле, без художественного вымысла настоящей литературы просто не бывает. Сам же А. Красильщиков называет свои произведения «нефантастическими сказками».
В самом деле, рассказы писателя подчас населены не совсем обыкновенными людьми — очень добрыми, «не от мира сего», «тепличными». Причем герои эти написаны на редкость убедительно и живо, они придают особое обаяние его прозе. Они живут в рассказах Красильщикова как бы наперекор окружающей действительности и, что особенно удивительно, одерживают не только моральные, но и самые настоящие, вполне ощутимые победы.
Но это вовсе не значит, что созданный писателем мир представляет некую стерильную территорию, населенную чокнутыми идеалистами. Время от времени в его историях бушуют нешуточные страсти, вызванные глобальными историческими событиями, например, неумолкающим эхом Холокоста, как в рассказе «Мальчик и женщина». Писатель мучительно размышляет о последствиях давней измены, которые, как в рассказе «Предатель», могут иметь разрушительные последствия и сегодня, спустя две тысячи лет, после того как великий историк Иосиф попытался оправдаться перед потомками. И все же самое страшное предательство — это потеря себя, своего лица, своего национального достоинства и своей человеческой сути, как это произошло с героем рассказа «Бедный, бедный Финкельштейн», так и не успевшим поспеть за зигзагами изменчивой конъюнктуры.
Небольшой рассказ, завершающий цикл «нефантастических сказок», Красильщиков назвал «Тишина пустыни». Скупыми, но уверенными мазками он рисует «место действия» — Синайскую пустыню, которая поразительным образом никак не изменилась за прошедшие со времен Моисея три с половиной тысячи лет. В течение несколько минут уединения в запредельной тишине писатель попытался заглянуть в бездну времени, услышать голос (вернее, молчание) вечности. И пусть пока эта попытка закончилась вполне предсказуемой неудачей — слишком коротки были минуты, выхваченные у вечности, — урок пустыни запомнится надолго. «Тогда, в ущелье я попытался услышать Б-га. Я знал, что только сейчас это возможно, но нет — моя суть, насыщенная пустыми словами и звуками, была глуха и бездарна. Я все еще не мог думать и творить под диктовку Всевышнего. Сколько же нужно лет и столетий прожить в безмолвии пустыни, чтобы обрести силу творчества».
Во вторую часть книги Аркадия Красильщикова собраны эссе и очерки, посвященные поэтам и писателям далекого и недавнего прошлого: Мандельштаму, Бродскому, Цветаевой, Гоголю, Генри Торо, Францу Кафке… При этом все сюжеты в той или иной степени затрагивают «еврейскую тему». Очерк «Камера пыток» посвящен анализу взаимоотношений личности художника и безликой толпы, точнее, уничтожения толпой всякой самоценной личности, которая пыталась оказать хоть какое-то — пусть невольное — сопротивление «психозу так называемых строителей коммунистического будущего».
Важное место в этом разделе книги занимает эссе «Сын Марины», посвященное Георгию Эфрону (Муру), человеку весьма противоречивому, погибшему на фронте в возрасте 19 лет и оставившему захватывающе интересные дневники — о Цветаевой и ее времени. Кажется, можно назвать этот текст А. Красильщикова «опытом субъективной биографии» — слишком отчетливо видны в нем эмоции автора. Впрочем, такое прочтение историко-литературных текстов, невозможное для ученого, — естественное право писателя.
И все же не следует забывать: Аркадий Красильщиков прежде всего сценарист. По его сценариям снято два десятка художественных и документальных картин, самая известная из которых — «Путешествие с домашними животными» (режиссер Вера Сторожева), удостоившаяся Гран-при на 29-м Международном кинофестивале в Москве. В дни работы книжной выставки-ярмарки в московском кинотеатре «35 мм» был показан новый израильский художественный фильм по сценарию А. Красильщикова «Ленин в Октябре» (режиссер Евгений Руман), получивший специальный приз жюри и приз за мужскую роль на международном фестивале в Хайфе.
Герой фильма Гриша (А. Сендерович), репатриант из России, неожиданно получает наследство, благодаря которому он может теперь открыть ресторан, о чем мечтает всю жизнь. Но в завещании есть условие: ресторан должен быть оформлен в «советском стиле», с революционной атрибутикой и неизменным бюстом Ленина в обеденном зале. Это последнее условие оказывается трудновыполнимым: в Израиле отыскать бюст Ленина нелегко. Когда Гриша уже готов был впасть в уныние, ему удалось случайно познакомиться с бывшим скульптором советского художественного комбината, ортодоксальным коммунистом Владленом (В. Фридман), изваявшим за свою жизнь тысячи разных Ильичей. Причем его скульптурные изображения вождя всегда несли на себе внешние национальные признаки заказчика: широкие скулы, раскосые глаза, может быть, курчавые волосы. Вот так израильский Ленин Владлена оказался обладателем длинного еврейского носа… Ресторан, невзирая на все трудности, все-таки удалось открыть — к огромному удовольствию героев картины. История, рассказанная в сценарии А. Красильщикова, оказалась в духе его литературных «нефантастических сказок».
Анонсы и рецензии дружно аттестуют фильм «Ленин в Октябре» как «смешной», «обаятельный», «веселый». Израильский зритель, да и критика видят в нем лишь удачно скроенный фарс. Но, думается, в российском прокате он выглядел бы совсем иначе: сегодня в России оголтелый коммунизм — не история, а ампутированный орган со всеми присущими послеоперационному периоду фантомными болями.
Но шутки в сторону. Книга «Песни Сиона» — серьезный литературоведческий труд, рассчитанный, однако, не только на высоколобых специалистов, но и на любителей истории многотысячелетней еврейской литературы. Самое главное в нем, конечно, — новые переводы стихов Иегуды Галеви, выполненные Шломо Кролом и Зоей Копельман. Переводчикам удалось адекватно отразить особенности стиля великого еврейского поэта, передать подлинные размеры и ритмы, насыщенность его поэзии библейскими образами и мотивами. Захватывающе читается жизнеописание поэта, составленное З. Копельман на основе множества источников. Книга, без сомнения, стала серьезным вкладом в дело изучения древней еврейской культуры.
Остается добавить, что все презентации Израильского культурного центра на книжной выставке-ярмарке сопровождались «беспроигрышными лотереями», и практически каждый посетитель уносил с собой на память книгу или сувенир — маленькую частицу, как оказалось, совсем недалекого Израиля.
Леонид ГОМБЕРГ, Россия