Стоило ли ехать в Анталию?

«В эрдогановской Турции они наверняка почувствуют себя совершенно замечательно», — подумал я, и, пройдя по салону, попытался определить, есть ли еще евреи, кроме нашей группы. Евреев больше не было.
Не увидел я их и в Анталии — ни в гостинице, ни на улицах города. Зато меня местные жители вычисляли сразу. Хотя кипа моя была прикрыта шапочкой, защищавшей голову от ничуть не менее знойного, чем в Израиле, солнца, многие продавцы обращались ко мне на иврите: «Барух ха ба! Ма нишма?» («Добро пожаловать! Что слышно?») Тут следует отметить, что все лавочки, в которые я заходил вместе с еще тремя представителями русскоязычной израильской прессы, гуляя по улочкам старого города Анталии, стояли пустые. И продавцы буквально накидывались на нас, расхваливая свой незамысловатый сувенирный товар. А один сказал мне с нескрываемой горечью: «Почему вы, израильтяне, перестали сюда приезжать? Тут ведь на вас все держалось…»
Встреча журналистов продлилась два дня. На ней обсуждали различные вопросы: как повлияет на палестино-израильский конфликт «арабская весна», какими будут последствия сентябрьского голосования в ООН по поводу признания автономии независимым государством, какова этика и ответственность журналиста. Приведу несколько наиболее запомнившихся мне моментов и высказываний.
Встреча началась с того, что ее организаторы предложили израильской и палестинской группам перестроиться на национальные. И у арабских журналистов, прибывших вместе с нами из Израиля, не возникло даже тени сомнения, к какой группе они принадлежат: все израильские арабы моментально присоединились к палестинской группе. Вопроса о двойной лояльности не возникло.
В соответствии с правилами, предложенными организаторами, прежде чем высказаться по какой-то теме, члены каждой национальной группы сперва должны были обсудить эту тему между собой и выработать общую позицию. В арабской группе это работало замечательно — у нее всегда был один представитель, который высказывал общую для всех позицию. Причем эта позиция была совершенно четкая, ясная и в черно-белых тонах. Израилю, понятное дело, доставался исключительно черный.
А вот с израильтянами такой подход себя совершенно не оправдал. Высказаться желал каждый, поскольку в товарищах согласия не было никакого. Причем не только между русскоязычными журналистами и их ивритоязычными коллегами. Спектр мнений представителей ивритоязычной прессы колебался от просто левых до радикально левых. Но и они не могли найти общий язык. Поэтому после того, как выступал представитель израильской группы, излагавший в основном свою точку зрения, все остальные не могли молчать и чувствовали себя обязанными высказаться.
В этом смысле наша группа наглядно представляла всю разноголосицу израильского общества. Кое-кто из палестинцев относился к этому многоголосию если не с презрением, то с явно выраженным превосходством — вот, мол, какой хаос у евреев, даже между собой договориться не в состоянии. Но когда я не выдержал и сказал одному из них, что, как бывший гражданин СССР, предпочитаю израильскую демократическую сумятицу тоталитарному единству, он просто не понял, о чем я толкую.
Во время одной из дискуссий я услышал весьма интересное мнение об израильском обществе. С точки зрения палестинцев, оно, оказывается, делится на две части. Одна — «это те, кто знает историю, знает, к чему стремится, и занимается увековечением оккупации», то есть строительством новых поселений — внутри и вне границ 1967 года. А вторая часть — это те, кто «ничего не знает и знать не хочет, а озабочен лишь сиюминутными бытовыми проблемами, вроде повышения цен на творог».
То есть ни о каком делении, принятом у самих израильтян, и речи не шло. Палестинцы вовсе не делят нас на правых и левых, олим и старожилов, религиозных и светских. Деление иное — на врагов и быдло. Причем к категории врагов могут относиться те люди, которые сами себя причисляют к противоположным идеологическим лагерям и остервенело ругаются с представителями иного (как им по наивности кажется) лагеря.
Один из журналистов автономии задал нам вопрос: «Как часто ШАБАК вмешивается в ваши статьи?» Я ответил, что за всю свою журналистскую карьеру в Израиле, длящуюся с 1989 года, ни разу не сталкивался с указаниями ШАБАКа. В том же духе высказались и журналисты, работающие в ивритской прессе. «Так это же ужасно, — воскликнул доктор Нух, организатор встречи с палестинской стороны. — Это означает, что вы пишите статьи, которые целиком и полностью устраивают ШАБАК!»
Я с удивлением также узнал, что все палестинцы, да и израильские арабы уверены: Арафата убили израильтяне. Причем, по мнению некоторых, отравил его (по заданию ШАБАКа) не кто иной, как Абу Мазен — один из немногих людей, имевший свободный доступ к «раису» и воспользовавшийся этим для того, чтобы регулярно подсыпать (или подливать) медленно действующий яд в его пищу.
Тема возвращения беженцев для палестинцев также была вне дискуссии — им совершенно ясно, что все беженцы должны вернуться туда, откуда их прадедушки бежали во время «накбы». И когда я попытался объяснить, что про возвращение беженцев в Израиль они должны забыть навсегда, поскольку евреи — не самоубийцы, я натолкнулся на стену полного непонимания.
Что же касается территориальных претензий, то их лучше всего выразил очень бойкий на язык сотрудник «Радио Бейт-Лехем», который сказал: «Я приехал сюда вместе с женой и дочерью. Знаете, как я назвал ее? Яффа. А вторую дочь я назову Хайфа».
Вместе с тем не могу не отметить, что личные отношения между участниками встречи на глазах изменялись к лучшему. После дискуссий-посиделок журналисты вместе ходили на море и на дискотеку. Когда я предложил во время обеда выпить со мной рюмочку виски, то несколько моих весьма резвых оппонентов с удовольствием согласились. А один из палестинцев, занимающий влиятельный пост в масс-медиа автономии, в конце встречи сказал: «Наши народы находятся в конфликте, но это не означает, что мы должны быть личными врагами».
Услышав эти слова, несколько человек из палестинской группы согласно кивнули. Не знаю, найдет ли эта позиция свое выражение в их статьях и выступлениях на радио, но если в результате двухдневной встречи градус их ненависти к израильтянам понизился хотя бы на личном уровне, то ради этого стоило, наверное, съездить в Анталию.
Давид ШЕХТЕР, Израиль

P.S.
Через несколько дней после возвращения из Анталии я получил из «Школы мира» письмо, которое было разослано всем израильским участникам встречи. В письме говорилось: «После приезда из Турции некоторые участники встречи уже успели напечатать свои впечатления. Понятно, что мы очень заинтересованы в этих публикациях. Но вместе с тем не следует забывать, что палестинские журналисты находятся в очень щекотливой ситуации. Так, например, палестинский Союз журналистов бойкотирует эти встречи и призывает бойкотировать всех, кто принимал в них участие — вплоть до увольнения с работы и придания общественному остракизму. После того как Нир Коен (сайт «Уайнет») опубликовал свои заметки (у нас нет сомнений, что его намерения были самыми добрыми), в которых указал имена и фамилии некоторых палестинских журналистов, принявших участие во встрече, в автономии разразился грандиозный скандал. Его «героями» стали эти журналисты, и каковы будут для них последствия скандала, пока неизвестно».
Это письмо служит наглядным доказательством того, насколько велика разница в позициях израильтян и жителей автономии. Если палестинские журналисты, требовавшие возвращения Израиля к границам не 1967, а 1948 года, были подвергнуты остракизму, то чего же в таком случае требуют те, кто считает их предателями?!

От редакции
Ответ на риторический вопрос Давида Шехтера ясен: те, кто считает палестинских журналистов, принимавших участие в этой встрече, предателями, мечтают о полном исчезновении Израиля с карты Ближнего Востока. Это позиция «Хамаса», но в данном случае выяснилось, что ее придерживается и Союз журналистов всей автономии, штаб-квартира которого находится вовсе не в Газе, а в Рамалле. Той самой Рамалле, где сейчас правит Махмуд Аббас, которого кое-кто из израильских политиков пытается представить нам как «наиболее гибкого и либерального партнера на переговорах».