СИМОНА СИНЬОРЕ СНИМАЛАСЬ В ИЗРАИЛЬСКИХ ФИЛЬМАХ, А ИВ МОНТАН ИСПОЛНИЛ В КИБУЦЕ ЕВРЕЙСКИЙ ТАНЕЦ

«IVO, MONTA! — Поднимайся, Иво!» Именно так в детстве кричала из окна мама, когда звала будущего кумира Европы и Америки домой. Тогда еще не было Ива Монтана, был Иво Ливи. Потом начинающий певец и актер решит создать себе псевдоним именно по мотивам материнского возгласа. Вероятно, это единственный откровенно трогательный факт в биографии Ива Монтана. Впрочем, есть еще один светлый эпизод в его жизни. Вот как описывает его сам Ив Монтан в своей книге «Солнца полна голова»: «Посреди двора, окруженная стаей голубей, стоит молодая женщина. Она улыбается, как девушки на старинных картинах итальянских мастеров... Я знаю, что стоит подойти к ней, стараясь не спугнуть голубей, и сказать ей две-три фразы — просто так, чтобы она повернулась ко мне... Это был счастливый день. И всякий раз, когда я вспоминаю его, передо мной возникают светлые волосы, блики солнца, голуби и Симона в то самое мгновение, когда она взглянула на меня и поняла, что я иду к ней». Так родилась самая счастливая любовная пара в истории французского кино. Их популярность в Советском Союзе была огромной. Однако мало кто знал, что настоящая фамилия Симоны — Каминкер. Отец ее был из австрийских евреев. Юрист по образованию, он часто вынужден был оставлять семью (жившую в основном в Париже), работая в качестве переводчика на международных конференциях, конгрессах. Отец был довольно богат. Симону воспитывали в строгости (минимум развлечений, максимум занятий), и вела она себя, как девочка из хорошей семьи. Но с приходом немцев в Париж фамилия Каминкер не гарантировала безопасности, а состоятельность роли не играла. Позже она напишет: «Я была еврейкой. Но у меня не было документа о том, что я француженка. В 1921 г. никто не верил, что понадобится такой документ». Во французском кино Симона с 1941 года. В титрах фильмов она значилась как Синьоре. Артистический псевдоним был взят ею в память о замечательном французском киноактере Габриэле Синьоре. Первую заметную роль Синьоре сыграла в фильме «Утренние демоны» (1946), который снял Ив Аллегре, ставший тогда ее мужем. За роль Элис в фильме Джека Клейтона «Место наверху» (1959) она удостоилась премии «Оскар». Ив Монтан вышел на сцену в 17 лет. Первым приобщением к кинематографу была эпизодическая сцена в фильме «Молитва к звездам» (1941). С 1949 года Симона Синьоре и Ив Монтан вместе. Занятые творческой деятельностью, они не отгораживались от происходящих в мире событий. В 1956-м посетили восточноевропейские страны. Во время визита в Москву, несмотря на аплодисменты, они сумели быстро распознать показуху и ложь советской системы и на встрече с руководителями страны не постеснялись высказать Хрущеву и Микояну свое восхищение страной и ее людьми, но отнюдь не режимом, который остался в стране после Сталина. К тому времени Симона Синьоре и Ив Монтан побывали во многих странах и многое повидали. Но к Израилю они питали особые чувства. Биографы отмечают, что в 1945 году Монтан впервые увидел на экране концентрационные лагеря в Германии: детей, которых вырывали у матерей, людей, над которыми измывались фашистские «исследователи». Это потрясло его. У Монтана была привычка повсюду носить с собой несколько фотографий самых дорогих людей. Среди них было фото ребенка из Варшавского гетто. Первая совместная поездка Симоны Синьоре и Ива Монтана в Израиль состоялась в 1959 году. Премьер-министр и его супруга пригласили их в гости. Вспоминая об этом, актриса с теплым юмором отмечала: «Мадам Бен-Гурион была настоящей аидишэ мамэ. Накануне она слышала и видела Монтана. Он ей понравился. Относительно меня она колебалась, рассматривала, раздумывая. После подачи сыра она все же пообщалась со мной. С сильным русско-польским акцентом она спросила меня по-английски: «А вы хорошая актриса?» Я обдумывала ответ, который был бы одновременно и нормандским и талмудистским, но тут Бен-Гурион обратился к ней: «Мама, мама, я уверен, что она очень хорошая актриса». Волнующей была встреча Симоны и Ива с жителями кибуца, расположенного в 80 километрах от Тель-Авива. Это был небогатый кибуц марокканских евреев. Приехавшие за ними двое ребят пригласили артистов на обед. Веселье хозяев передалось и гостям. Монтан танцевал с ними еврейский танец ора так, будто делал это всю жизнь. И конечно, пел. «Для Монтана петь перед всеми этими людьми означало петь сразу в десяти городах Европы», — пишет Симона. Запомнились гостям встречи и беседы с молодыми сабрами в Иерусалиме, Тель-Авиве и Хайфе. Шел разговор и об отношении к эмигрантам 50-х годов. С волнением поведала Симона о случайной встрече с молодым парнем, который сел в их машину по пути в Иерусалим. Он был американцем. В 1945 году солдатом американской армии одним из первых вошел в немецкий концлагерь Берген-Бельзен. После службы он вернулся в Нью-Йорк, чтобы повидаться с родителями, и через неделю уехал в Эрец Исраэль. Он считал, что это его родина, которую он должен защищать. За исключением коренных жителей, в 1959 году у каждого была своя история приезда в эту страну, которой старые и молодые хотели поделиться с дорогими гостями. С огромной теплотой вспоминала Симона один из дней пребывания в Тель-Авиве в марте 1960-го. Ей исполнилось 39 лет. Помимо многих звонков, поздравлений с днем рождения ей сообщили из Лондона о признании ее лучшей актрисой года. Краски города приобрели для нее особую прелесть. Все настраивало на радужные мечты, надежды. Впоследствии Синьоре не раз еще приезжала в Израиль. Она снималась в израильских фильмах «Мадам Роза» (1978), «Я послал письмо возлюбленной» (1981). Предполагают, что раздумья, навеянные посещением Израиля и Святого города, побудили ее к написанию романа «Прощай, Володя!» о жизни польских и украинских евреев во Франции в период между двумя мировыми войнами. Наступил 1985 год. Симона знала о своей тяжелой болезни. К тому же из-за катаракты она почти ничего не видела. В предчувствии приближающегося конца ее поддерживала мысль, что останется много друзей, которые будут помнить о ее неравнодушии к чужой беде, готовности всегда приходить на помощь. 30 сентября 1985 года Симона Синьоре умерла. Это стало самым большим несчастьем в жизни Монтана. На его концертах теперь всегда оставалось одно пустое место в восьмом ряду. Место Симоны. Жизнь продолжалась. Монтан не остается в стороне от общественно-политических событий, участвует в кампании за право выезда советских евреев на историческую родину. В 1986 году Ив Монтан снова в Израиле, на этот раз без Симоны. Идея этой поездки принадлежала новому другу Ива Монтана Жану Фридману, участнику Сопротивления и близкому другу Валери Жискар д’Эстена. К тому же поступило личное приглашение от Шимона Переса, так что Монтана принимали почти как представителя государства. Иерусалимская писательница Дора Анчиполовская, побывавшая на концерте Монтана, подарила ему переведенную ею на русский язык книжку покойной Симоны Синьоре «Ностальгия теперь уже не та...» Подарок очень тронул Монтана. В тот вечер зрители, собравшиеся в зале под открытым небом в «Брехат ха-Султан», восторженно принимали Монтана. Обращаясь к собравшимся, он сказал несколько слов о том, что привычная музыка как-то не звучит у древних стен Святого города, а потому хотел бы исполнить «Дорогу олив»: Нет в мире прекрасней дороги олив... Но смята трава и пылью запорошена. Здесь прошли те, кто долго искал свободу И пал ради того, чтобы мы никогда не забыли о ней... Это был концерт солидарности с советскими евреями. По окончании концерта на приеме в честь французского гостя Монтана окружила группа бывших «отказников» с просьбой посодействовать освобождению евреев, находившихся в ГУЛАГе из-за своих сионистских убеждений. «Я сделаю все, что в моих силах», — пообещал Монтан. Спустя два года, когда отмечалось 40-летие образования еврейского государства, Монтан прибыл на официальную церемонию, состоявшуюся в крепости Масада и прочел оду, посвященную ее защитникам. Это был последний приезд великого артиста и гражданина в Израиль. 9 ноября 1991 года он скончался.