Палестинское танго

Было это весной 1953 года на его «родине нежной» — в Киеве. О его предстоящем приезде в студенческой среде говорили много. Раскрывались «тайны» его биографии, в частности, его письмо к Молотову в 1943 году с просьбой о разрешении вернуться на родину. Факт этот дополнялся слухами о том, что, когда об этом доложили Сталину, последовала реакция: «Пусть допоет».
Рассказывали также, что после первых его концертов нашлись «ценители искусства», которые в письмах в ЦК обвиняли его в «публичном идейном и моральном растлении советских людей». Во избежание этого «растления» чиновники от искусства приняли решение «об оказании творческой поддержки артисту Вертинскому в идейно-художественной перестройке». Приезд Вертинского в Киев состоялся после смерти Сталина. Многим хотелось послушать, что и как будет петь Вертинский с наступлением нового времени.
Исполнялись: «Девочка с капризами» и «Старые птицы», «Мадам, уже падают листья…», «Маленькая балерина» и танго «Магнолия». Репертуар включал песни, заказанные новыми обстоятельствами. Госконцерт вольностей не допускал, а потому не было «Палестинского танго». Но оставалась особенность исполнительской манеры певца. Тогда я впервые увидел, как, словно отдаваясь движению плавной мелодии, медленно порхали его руки. Эта картина, запечатленная на рекламных плакатах, вместе с грассирующим его голосом сохранилась в моей памяти и поныне.
Незадолго до отъезда в Израиль в 1991 году, прочитал книгу о жизни и творчестве певца, поэта и композитора «Дорогой длинною…». В нее включены заметки «Палестина» и «Палестинское танго». Судя по записям А. Вертинского, он посетил Палестину, где ему предстояло дать ряд концертов, в середине 30-х годов, летом. Вступление на Землю обетованную началось с прибытия парохода в Яффо, затем переезда в Тель-Авив.
Примечательны его записи о тогдашнем Тель-Авиве: «Тель-Авив — маленький, скромный, довольно чистенький провинциальный городок, построенный руками пионеров, наехавших сюда со всех концов света».
Сегодняшний израильтянин наверняка найдет в его записях верные наблюдения, во многом не утратившие своей актуальности и поныне: «Палестина очень мала и не может вместить многих. Арабы считают ее своей землей и ни за что не хотят отказываться от нее. Кроме того, развитию Палестины мешают различного рода причины, которых немало. Прежде всего, Палестину губит благотворительность, которая делает из живой и самостоятельной страны что-то вроде инвалида, живущего на общественном попечении».
Не упустил он и такой важный момент, как «вечный антагонизм между еврейским и арабским населением, искусно разжигаемый и поддерживаемый заинтересованными иностранными кругами, что тормозит ее торговый и естественный рост». Между тем Вертинский отдает должное первым волнам алии — пионерам освоения и преобразования в Ишуве: «Палестину строила молодежь. В большинстве это люди интеллигентных профессий — врачи, адвокаты, архитекторы, студенты. Увлеченные идеей иметь собственное отечество, они, приехав в страну, горячо взялись за работу, не покладая рук, строили дороги, дома, возделывали землю, все создавали сами, не брезгуя никакой черной работой. Так был построен Тель-Авив, так были созданы и другие города и колонии».
Молодежи он противопоставляет старшее поколение, которому отводит иное место и роль. Старики, отмечает Вертинский, видели в Палестине «только Святую землю, землю предков, на которую они приезжали умирать. У знаменитой Стены плача, накрывшись покрывалами и раздирая на себе одежду, дряхлые миллионеры перед смертью замаливали свои грехи».
Многие песни, исполненные Вертинским, вызывали симпатию аудитории. Вспоминая о своих концертах в различных городах, маэстро писал: «Местные жители принимали меня очень тепло, так как подавляющее большинство эмигрировало в Палестину из России, и у всех сохранилась нежность ко всему русскому».
Один концерт Вертинский провел в Хайфе. Сожалел, что ограниченность во времени не позволила ему «осмотреть ее как следует». Зато в Иерусалиме Вертинский задержался на несколько дней. Концерт проходил в парке, и «семь тысяч иерусалимцев радушно принимали мои песни», отмечал артист. После чего он остался осматривать святые места. Город произвел на него исключительное впечатление, он отмечал радушие людей, ему нравился иврит. «Древнееврейский язык, — пишет Вертинский, — очень красив и звучен. Когда слышишь его, чувствуешь всю пламенность, всю горячность этой тысячелетней расы».
Под влиянием теплой атмосферы, окружавшей маэстро на Земле обетованной, родилось «Палестинское танго», вызывающее прилив романтических чувств у слушателей.
Манит, звенит, зовет, поет дорога,
Еще томит, еще пьянит весна,
А жить уже осталось так немного,
И на висках белеет седина.

Идут, бегут, летят, спешат заботы,
И в даль туманную текут года.
И так настойчиво и нежно кто-то
От жизни нас уводит навсегда.

И только сердце знает, мечтает и ждет
И вечно нас куда-то зовет,
Туда, где улетает и тает печаль,
Туда, где зацветает миндаль.

И в том краю, где нет ни бурь, ни битвы,
Где с неба льется золотая лень,
Еще поют какие-то молитвы,
Встречая ласковый и тихий Б-жий день.

И люди там застенчивы и мудры,
И небо там, как синее стекло.
И мне, уставшему от лжи и пудры,
Мне было с ними тихо и светло.

Так пусть же сердце знает, мечтает и ждет
И вечно нас куда-то зовет,
Туда, где улетает и тает печаль,
Туда, где зацветает миндаль…
В последующие годы А. Вертинский неоднократно говорил о своем желании вновь побывать в Эрец Исраэль. В одном из интервью он заметил: «Хорошо бы съездить в Палестину для концертов — вот где у меня много поклонников! В Иерусалиме, в Яффо и других местах…» Но, увы, этому желанию не суждено было сбыться.
Спустя много лет, благодаря новой алие, песни и стихи А. Вертинского вернулись в Израиль. Писатель Леонид Финкель на основе писем и воспоминаний Вертинского написал пьесу, поставленную режиссером Геннадием Бабицким. В исполнении актера Павла Кравецкого песни «грустного российского Пьеро» органично вплетены в ткань повествования. Любители творчества Вертинского имеют возможность встретиться с его песнями.
 

Семен КИПЕРМАН, Израиль
Фоторепродукции Ильи ГЕРШБЕРГА