Коллекция личностей
Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, — нет, он служил с любовью. Н.В Гоголь. Шинель Евгений Добровинский мог стать нефтяным магнатом, олигархом, а стал шрифтовиком, каллиграфом! У Арсения Тарковского есть стихи: Когда тебе придется туго, Найдешь и сто рублей и друга. Себя найти куда трудней, Чем друга или сто рублей. Теперь представьте: маленький мальчик, в возрасте шести лет, пришел как-то (давно это было, в 1950 году, в городе Симферополе) с мамой на почту и увидел там пожилого дяденьку, который сидел на низеньком складном стульчике за очень низеньким и тоже складным столиком и что-то писал. Перед дяденькой на столике стояла чернильница, куда он очень аккуратно окунал перо своей деревянной ручки, а потом не спеша, очень тщательно водил им по бумаге. Мама мальчика подошла к этому человеку, подала ему почтовую поздравительную открытку и попросила что-то на ней написать.
Через некоторое время мама Женечки, — так звали маленького мальчика, — оплатив работу дяденьки какой-то монеткой, уже держала в руках свою открытку, на которой были выведены буквы необыкновенной красоты. Так он все это запомнил, тот Женечка, а сейчас — Евгений Максович Добровинский, член Академии графического дизайна России с 1993 года, лауреат ряда престижных конкурсов и обладатель многих высоких наград.
Прежде чем обрести свой статус легендарного каллиграфа, ему пришлось пройти долгий и нелегкий путь. Но найти себя мальчику помог тот прекрасный, никому не известный ремесленник с деревянной ручкой и стальным пером.
В школе любимым предметом у Жени были уроки чистописания, те самые, которые часто заменялись математикой или физкультурой. А ему нравилось писать эти замечательные буковки: с нажимом, когда ведешь перо вниз, и тонкими линиями при движении пера вверх.
Писать ему нравилось всегда и всюду: будь-то тетрадка, школьная стенгазета или «Боевой листок» армейской газеты. Как тут не вспомнить чудесного Акакия Акакиевича Башмачкина, когда при переписывании бумаг «наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы были у него фавориты, до которых, если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его».
Впрочем, был момент в Жениной жизни, когда он чуть было не потерял из виду свою путеводную звезду. После армии Добровинский стал студентом-нефтяником института имени Губкина. Конечно, тогда он не догадывался, что грядет нефтяной бум, а тяга к прекрасному росла. Особенно после посещений вместе с друзьями-интеллектуалами художественных музеев и выставок.
В результате, пренебрегая всеми нефтяными вышками СССР, Женя сделал свой выбор в пользу Полиграфического института.
(Но ведь и Акакий Акакиевич предпочел остаться титулярным советником ради возможности писать свои любимые буквы!)
Впрочем, шутки в сторону!
О шрифтах, о каллиграфии говорить с Женей — огромное удовольствие. Точнее, не говорить, а его слушать, потому что к тому, что он знает, трудно что-то добавить.
С 1992 года почти пять лет он жил и работал в Тель-Авиве, уделяя много внимания изучению шрифта древнего Израиля, который, по его мнению, таит в себе множество тайн и загадок мировой каллиграфии. Каллиграфия сильно способствует, на его взгляд, развитию индивидуальности, а сегодня это неоценимо важно, поскольку наше время (ТВ, ширпотреб в искусстве и т.д.), как раз тотально нивелирует личность.
Не исключено, что именно этим объясняется огромный интерес людей различного возраста и рода занятий к его Школе каллиграфии, которую он открыл в Москве. В ней, по его мнению, должен царить тот цеховой дух, который был присущ эпохе старых Мастеров, когда секреты Мастера передаются подмастерью.
Александр ЕШАНОВ, Россия
Комментарии:
Добавить комментарий:
Добавление пустых комментариев не разрешено!
Введите ваше имя!
Вы не прошли проверку на бота!