НА ЗЕМЛЮ СВЯТУЮ Я СНОВА ВЕРНУСЬ

Мы знаем и любим песни на его стихи: «Лебединая верность», «Яблоки на снегу», «Отчий дом». Андрею Дементьеву уже семьдесят пять лет. Но выглядит он намного моложе. То ли потому, что работы по-прежнему много, то ли потому, что душа молодая. Сам он уверяет, что причиной тому – жизнь в Израиле. В последнее время у поэта вышло несколько новых сборников – «Виражи времени», «Нет женщин нелюбимых», «Я живу открыто». Своими впечатлениями о жизни в Израиле, где он работал спецкором Российского телевидения, Андрей Дементьев поделился с гостями Израильского культурного центра, где состоялся его вечер. – Андрей Дмитриевич, что помогает вам, откуда вы черпаете силы? – Я думаю, это результат влияния Святой земли. Я и раньше много издавался, хоть и не очень много писал. А вот сейчас за полтора года у меня вышло двадцать изданий. Я недавно был в Чите, зашел там в книжный дом, мне сразу продавцы сказали: на вас большой спрос, все книги раскуплены! Сейчас идет возвращение интереса к литературе, к поэзии – мне это очень приятно. – Как получилось, что вы уехали в Израиль? – Когда я ушел из журнала «Юность» в 1993 году, положение было совсем непонятное. Все начало разваливаться, было неясно – как жить? Когда мне поступило предложение работать в Израиле, мы с женой уехали туда и прожили там пять лет. Я много ездил, побывал в пятидесяти странах. Но никогда не писал стихи о зарубежных поездках. Считал, что для этого надо пожить в стране, окунуться в нее. И вдруг в Израиле стихи пошли! Было ощущение, что стихи идут на меня откуда-то сверху. Отношение к людям, проникновение в жизнь, в психологию – все изменилось. Поклон тебе, святой Иерусалим! Я эту землю увидать не чаял. И мой восторг пред нею нескончаем, Как будто я удачливый олим*. – Вы много ездили по стране, снимали фильмы, встречались с людьми. Расскажите о своих впечатлениях. – Да, мы много мотались по территориям. Ездили без охраны, с оператором, сами все снимали. Западные журналисты похитрее: они покупают кассеты у арабов – так безопасней. Когда мы приехали в одну арабскую деревню сразу после того, как троих арабов случайно застрелили на КПП, то нас встретила разъяренная толпа. Наш оператор-израильтянин сказал: «Я не поеду!» Но мы ехали прямо туда, где люди бесились и бросались камнями. К счастью, нам удалось избежать осложнений и сделать материал. В другой раз мы попали на сборище джихада. Было тысяч десять народу. Причем женщинам нельзя появляться на таких сборищах, а со мной были девушка-референт и жена Аня (Анна Пугач. – Ред.) плюс оператор. Машина у нас была большая, с белыми дипломатическими номерами. И вот эта разъяренная толпаѕ Я увидел лицом к лицу страшный мир. Нас охраняли четыре полицейских, и все равно машину раскурочили, сорвали у наших женщин часы. Тем не менее я никогда не боялся и не боюсь ездить. Я фаталист и считаю, что если человеку предназначено судьбой умереть в постели, то он не утонет. – С вами случались чудеса? – Случались. Например, однажды к нам в офис должны были приехать гости. А офис находится в Иерусалиме недалеко от рынка. Я послал своих девочек на рынок за фруктами. Их спасло только одно: они зашли по дороге выпить кофе. Долгое ли это дело? Но за эти четыре-пять минут раздалось два взрыва на рынке. Погибли тридцать человек, еще сто были ранены. Все летело – капуста, яблоки, оторванные руки... Что меня поразило – на другой день люди пришли на этот рынок. Пришли доказать: мы не боимся. Однажды был очень смешной случай. Мы были в гостях, засиделись часов до двух. И когда выехали из Тель-Авива в Иерусалим, я увидел, что бензин на нуле. Подъехали к бензоколонке с банкоматом. И тут я обнаружил, что у меня с собой нет ни кредитки, ни денег. У жены тоже нет. А ехать уже нельзя. Звонить, будить людей неудобно. Значит, придется сидеть ждать часов до шести-семи утра, когда можно будет позвонить. Стоим возле банкомата, разговариваем. И вдруг из банкомата выползает пятьдесят шекелей. Я до сих пор не знаю, кому я должен! Я взял эти деньги, мы заправились и поехали. Еще один случай. У меня жена еврейка, а я православный. Я с ней хожу к Стене Плача, а она со мной в храм Гроба Господня. Нас как-то Москва затюкала, что надо лететь в Египет. А мне не хотелось. У меня было много дел в Иерусалиме. А лететь надо было из-за сущей ерунды: какой-то маленький материальчик сделать. И я сказал: Аня, сходи, помолись. Она пошла к Стене Плача, помолилась. И на другой день... закрыли аэропорты из-за дикого снегопада. Причем и в Тель-Авиве, и в Каире. В Израиле много божественных лиц Оживших легенд и библейских преданий. Историю не увезешь в чемодане И даже на память не вырвешь страниц. Поэтому, чтобы унять свою грусть, На Землю Святую я снова вернусь. – Сейчас ваши новые стихи можно лишь прочитать в книгах? Или вы продолжаете работать с певцами и композиторами, писать песни? – После смерти Арно Бабаджаняна в 1983 году я отошел от песен, перестал этим заниматься. А потом, когда мне открыли именную звезду на Площади звезд в Москве, я написал десять песен с Игорем Крутым и Славой Добрыниным. Одна из них – «Спасибо за то, что была» – стала песней года. Недавно позвонила Пахмутова и сказала, что хочет написать девять песен на мои стихи. Кстати, в Израиле тоже пишут песни на мои стихи. – Расскажите, пожалуйста, о своей работе над передачей «Виражи времени» на «Радио Россия». – Эту передачу я веду уже три года. Жена помогает мне. Однажды я пригласил на передачу Жириновского. Вернее, он сам пришел и сказал: «Андрей Дмитриевич, вы что, не знали, я рассказы писал. Я даже послал их в журнал «Юность», когда вы там редактором работали». Я спрашиваю: «Ну и что? Напечатали? Я что-то не помню...» – «Нет, не напечатали, конечно». – «Ну, так и хорошо, Владимир Вольфович, вы теперь политикой занимаетесь». Он говорит: «Я хочу в вашу передачу». Я вспомнил, как он выплеснул стакан на Немцова, дрался в Думе и думаю: «Ой-оой!» Ну, хорошо, говорю, приходите. Только, говорю, у меня публика – очень интеллигентные люди. Имейте это в виду. Жириновский был тише воды, ниже травы. Потом он еще раз участвовал в моей передаче. Недавно у него опять была какая-то выходка, даже президент об этом сказал. И я подумал: но ведь может человек держать себя в руках, если захочет. К нам на передачу приходит огромная почта. Мне с ней одному не совладать, а помощников, которые бы ее читали, у меня нет. И потом, все хотят, чтобы я ответил. Присылают романы по шестьсот-семьсот страниц, диски, кассеты, книги, исповеди. Я стараюсь их читать. Но, конечно, не успеваю отвечать на все и даже вовремя прочесть. Поэтому иногда я делаю передачи по письмам. – Вы живете одновременно и в России, и в Израиле. Не сложно жить вот так, на два дома? – Сложно, конечно. Но так сложилось, что я больше не могу жить без Израиля. Месяца два пройдет – и я должен туда вернуться обязательно! Мои друзья говорят: «Вы идиоты: платить большие деньги за квартиру в Иерусалиме и приезжать туда на пять-шесть дней раз в два месяцаѕ» Но это – от большой любви. Пока я и моя жена зарабатываем, пока ноги ходят и голова работает – я буду так жить, потому что я иначе уже не могу. У меня там лицо другое! Здесь я замороченный, уставший, старый хрен. В Израиле у меня за два дня лицо разглаживается. Ведь там прекрасная экология, чистые продукты. Туда никто не ввозит продуктов, никаких «ножек Буша» – все свое, как говорится, на чистом сливочном масле. А здесь мы иногда едим черт-те что. И красота там невероятная! Едешь зимой – всюду цветы, зелень! День Ту би-Шват, когда все выходят сажать деревья. Об этом, кстати, стихи: Когда деревья мы сажали, Я вдруг поймал себя на том, Что некогда земля чужая Мне заменила отчий дом. И как бы жизнь здесь ни сложилась, Я знаю, что на все года С Израилем меня сдружила Ее садовая страда.