Драгоценности с того света

– О языке и работе потом, — прервал Беркович посетителя. — А вот жена — это могло быть причиной. Почему она его бросила?
– У Саши все могло стать причиной! — воскликнул Марк. — Он был очень чувствительной натурой. Весь на нервах. Я его много лет знал — еще по институту.
– Так что же его жена? — напомнил вопрос Беркович.
– Майя? Она предала Сашу. За полтора года до переезда в Израиль завела любовника, и они договорились, что, как только окажутся в Тель-Авиве, каждый оставит свою семью.
– Тот мужчина тоже был не свободен? — спросил Беркович.
– Хорошее выражение: «Не свободен!» — хмыкнул Тростановский. — Впрочем, именно так и было. Майя ушла от Саши и Олю забрала, а Миша бросил Любу. Каждый оставил своей бывшей половине письмо — мол, так и так, создаем новую семью, подаем на развод... Очень романтично, особенно через месяц после репатриации, когда вообще не знаешь, на каком ты свете.
– Как перенес Александр измену жены? — спросил Беркович. — Ведь после того события прошел год, прежде чем он покончил с собой. Его бывшая жена утверждает, что виделась с Сашей только у адвоката и в раввинатском суде, когда развод оформляла. Никакой вины за собой не чувствует.
– Еще бы, — передернул плечами Тростановский. — Женщины все такие...
Беркович не был в настроении обсуждать характеры женщин, бросивших своих мужей. Фактом оставалось одно: Александр Майер, тридцати одного года, программист, разведенный, житель Тель-Авива, покончил с собой, повесившись на кухне в своей съемной квартире. В том, что имело место именно самоубийство, сомнений не было — экспертиза дала однозначное заключение. Проблема была в другом. Через неделю после похорон Александра, когда закончился траур, Майя пришла в полицию и потребовала передать ей драгоценности, оставшиеся от бывшего мужа.
Драгоценности, по ее словам, немалые — старинные кольца, колье, серьги на общую сумму не меньше трехсот тысяч шекелей. Женщина говорила правду — из таможенного управления сообщили, что супруги Майер действительно ввезли в страну перечисленные Майей ценности, представлявшие семейную реликвию. В процессе развода ничего из этого Майе не досталось, поскольку не было нажито супругами в процессе совместной жизни — ценности принадлежали только Александру, получил он их от матери.
Завещания Александр не оставил — не считать же завещанием предсмертную записку, содержавшую несколько слов: «Больше не могу жить. Не вините никого. Не надо было ехать».
Поскольку завещания не было, то ценности, не доставшиеся Майе при разводе, должны были отойти Ольге, дочери — единственной законной наследнице покойного. Однако прежде всего пресловутую шкатулку нужно было найти, именно с этим-то и возникли проблемы. Описанной Майей шкатулки не оказалось в квартире Александра, никто из его знакомых шкатулку не видел, никому на хранение он ее не передавал. Может, переложил драгоценности из шкатулки в коробку или просто завернул в газету? Нет, никаких свертков, оставленных Александром, ни у кого из его друзей не было.
Может, покойный положил деньги в банковский сейф? Но тогда — в какой банк? Будь это известно, Беркович мог бы обратиться к прокурору с требованием вскрытия сейфа и изъятия вклада. Но что делать сейчас, когда не было известно решительно ничего?
Может, собираясь свести счеты с жизнью, бедняга Александр выбросил шкатулку в Яркон, или в Средиземное море, или в мусорный бак на ближайшей улице? Он был на это способен, судя по рассказам его знакомых. 
О том, что именно лежало в шкатулке, не знал из знакомых Майера никто — это было следствием уже установлено. Ни Майя, ни Александр не афишировали, какое богатство привезли с собой в Израиль. Жили очень скромно, да и могли ли жить иначе, если Майя мыла подъезды, а Саша ходил из фирмы в фирму, пытаясь устроиться? Он был хорошим программистом, но в фирмах требовались программисты не хорошие, а специфические: знатоки конкретных программ или интернетовские дизайнеры.
– Хорошо, — сказал Беркович, — давайте подойдем к делу с другой стороны. Вы были другом Александра. По специальности вы тоже программист. Кстати, почему вам удалось найти в Израиле работу, а Александру — нет?
– Я веб-дизайнер, — сообщил Тростановский, — а Саша был системщиком. Это разные специальности. Впрочем, сейчас и в нашей фирме трудности, так что я не уверен, что доработаю до конца месяца.
– Вот как? — сказал Беркович. — Сочувствую. Но вернемся к Александру. Попробуйте поставить себя на его место. Представьте, что вы спрятали где-то небольшую вещь. Вы — то есть Александр — должны оставить сообщение о том, где эту вещь спрятали. По идее, конечно. Иначе она пропадет и никому не достанется.
– Ну и не достанется, — сказал Марк. — Если я собираюсь, как вы сказали, покончить с собой, какая мне разница, достанется что-то кому-то или нет?
– Возможен и такой вариант, — согласился Беркович. — Но давайте проработаем другие версии. Какое сообщение вы оставили бы на месте Александра?
– Какое... — протянул Тростановский. — Не на бумаге — это точно.
– Письмо было в компьютере, — сообщил Беркович. — Файл так и назывался «Мое предсмертное письмо», написан в программе «Ворд».
– Тогда другое дело, — почему-то успокоился Тростановский. — Но послушайте, если вы нашли в компьютере письмо, то с таким же успехом можете найти и сообщение, которое ищете. У вас же есть программисты... Только в компьютере и может быть эта информация. Если нет в текстовом файле, то, возможно, зашифровано в названии. Это должно быть именно в названиях файлов. Я вспоминаю такой эпизод, это еще в России было... Он мне на день рождения поздравление написал в виде акростиха. Если расположить файлы определенным образом, то из первых букв их названий можно составить текст. Так он мне и написал на день рождения. Файлы нужно было расположить по датам. Получилось: «День рожденья — лучший праздник».
– Да? — удивился Беркович. — Это у какого же файла название начинается с мягкого знака?
– Текст был написан по-английски, — объяснил Тростановский.
– Понятно. Да, возможно, вы правы, — согласился старший инспектор.
– За кого ты меня принимаешь? — возмутился Рон Хан, когда Беркович после ухода Тростановского позвонил в лабораторию и изложил идею поиска. — Ребята уже располагали файлы в любой мыслимой последовательности. И по датам, и по расширениям, и по темам. Ничего не получается. Пытались даже тексты внутри некоторых файлов располагать аналогичным образом... Нет, Борис, если не знать ключа, то возиться с этой задачей можно вечность.
– Все должно быть проще, — сказал Беркович. — Не мог же Майер рассчитывать, что его задачку будут раскалывать лучшие шифровальщики полиции! Решение должно быть простым, чтобы до него мог додуматься не гениальный программист.
– Я бы искал акростих, расположив файлы по датам, — оживился Хан.
– Это ты уже делал, — напомнил Беркович.
– Делал, — сказал Хан. — Но я располагал файлы по датам их появления на диске. Это, так сказать, поверхность. А если расположить по датам реального создания файлов?
– То есть?
– Он мог в тот или иной день создать некий файл, дату создания записать в самом файле, а переписать на диск в окончательном виде в другой день, чтобы запутать программиста, который... Боря, я должен это проверить!
– Позвони, когда закончишь, — сказал Беркович.
Хан явился через час. Вид у эксперта был торжествующим.
– Так и оказалось! — сообщил он. — Читай.
На листке бумаги было написано: «Лина Аминова, подруга Майи, Ашдод».
– Какая еще Аминова? — нахмурился Беркович. — Что-то я не помню, чтобы у бывшей жены Майера была такая подруга, я ведь ее расспрашивал.
– Спроси еще, — посоветовал Хан.
– Лина? — переспросила Майя, когда Беркович позвонил ей и задал вопрос. — Мы с ней давно не виделись, она была мне подругой в России, но мы поссорились и не общались. Потому я вам ее и не назвала. А что такое?
– Спасибо, — сказал Беркович и положил трубку.
Лина хранила полученный от Саши сверток в шкафу — он просил не открывать, она и не открывала. О смерти Саши Лина не слышала — думала, что он приедет и заберет сверток, как обещал по телефону.
– Действительно, очень красивые вещи, — сообщил Беркович Хану, вернувшись под вечер из Ашдода. — Теперь у Ольги Майер будет хорошее приданое.
– Жаль Александра, — вздохнул Хан. — Лучше бы он сам подарил дочери на свадьбу эти драгоценности...
 

Песах АМНУЭЛЬ 
Израиль