По волнам воспоминаний

Меня поразила тогда точность описываемых деталей и масштаб восприятия. Даже незначительных, казалось бы, событий. Вдруг он начал рассказывать, как люди, с которыми он в течение жизни оказывался за одним столом, совершенно по-особому выпивали. Замечательно, легко и радостно выпивалось с Кириллом Лавровым во время их двухнедельной поездки по Китаю. Александр Исаакович вспоминал, как после тяжелого разговора с министром культуры в связи с запретом пьесы «Скамейка» в начале восьмидесятых зашли с Олегом Ефремовым в первый попавшийся буфет и дернули по полстакана водки, чтобы развеять цензурную тоску. Драматургу Гельману доводилось выпивать не только с замечательными деятелями театра, писателями, но и с известными политиками, с президентами — с Горбачевым, с Ельциным. В Софии выпивал с Тодором Живковым. Это происходило в перерыве между заседаниями суда над бывшим лидером Болгарии, который сказал драматургу, что ни один глава государства не обходился своему народу так дешево, как он, Живков, а «они меня еще судят»… Это были не просто воспоминания о выпивках, это были яркие, выхваченные из жизни портреты интересных личностей, точные характеристики времени, комедийных и драматических ситуаций. Да, жизнь наградила Александра Исааковича многими прекрасными встречами, знакомствами, дружбами.

Его пьесы ставились и сейчас ставятся во многих театрах страны и мира. Пьеса «Скамейка» обошла сцены более сорока стран. В течение долгих лет Гельман возглавлял международную лабораторию драматургов в Щелыкове, где читали свои первые пьесы многие известные сегодня молодые драматурги.

В годы перестройки Александр Исаакович увлекся политикой, был членом парламента, народным депутатом СССР, входил в Межрегиональную депутатскую группу — первую парламентскую оппозицию, которая фактически пришла к власти после путча 91-го года. Правда, сам драматург после тех памятных событий от политики отошел.

...В середине семидесятых прошлого века в советской драматургии иногда веяло свежим ветром. Азартно писал еще юный Александр Ремез. В столичных театрах уже обратили внимание на Александра Вампилова, в Театре сатиры ставили «Ремонт» Михаила Рощина. И каким-то ураганом в жизнь театров ворвался Александр Гельман. Премьера его пьесы «Премия» прошла в знаменитом Большом драматическом театре (БДТ) в тогдашнем Ленинграде. Затем, как по мановению волшебной палочки, эта пьеса появилась в афишах большинства театров страны. Этот марш-бросок «Премии» мог вполне показаться в советское время некой партийной директивой, если не знать, что в «верхах» ее поначалу не пропускали, и только личное вмешательство тогдашнего предсовмина А.Н. Косыгина, которому фильм «Премия» понравился, открыло дорогу картине, а вслед за ней и пьесе. А дальше пошло-поехало. В Москве всех опередил Олег Ефремов во МХАТе.

В чем же был секрет такого успеха? Думаю, что прежде всего — в таланте драматурга, который услышал время и нашел его воплощение. Этот закон театра знают многие, но не всем дано его реализовать. После «Премии» одна за другой появились новые работы драматурга: «Обратная связь», «Мы, нижеподписавшиеся», «Наедине со всеми», «Скамейка», «Зинуля»…

Пьесу «Премия» знаю не понаслышке. В 1976 году наш режиссерский курс в Театральном училище имени Б.В. Щукина поставил по ней спектакль (режиссер Александр Михайлович Поламишев, спектакль назывался «Протокол одного заседания»). Помню, с каким азартом мы работали, не жалея ни сил, ни времени. Все участники спектакля были вовлечены в мир героев Гельмана, мир правдивый и жесткий, о котором сам автор говорил, несмотря ни на что, с оптимизмом и любовью. Так же, как сегодня он говорит об этом в своих стихах: