Детство военной поры. Джаз Эдди Рознера

В 1944 году в Батуми состоялись гастроли джаза Эдди Рознера. Вначале в городе появились необычно одетые люди. Мужчины — в костюмах, на женщинах — шляпы. Они разговаривали между собой на незнакомом языке. Мальчишки их выслеживали, принимая за шпионов.
На рекламных щитах и тумбах были расклеены афиши. На них большими буквами: «Джаз-оркестр под управлением ЭДДИ РОЗНЕРА». Репетиционный зал нашей студии и соседнюю комнату заняли «иностранцы», артисты джаза Эдди Рознера.
Имя Эдди для нашего уха было привычным. Эдди — значит Эдик, Эдуард (это когда большой). В Армении и Грузии каждый десятый — Эдик. Поэтому в нашем городе его так и называли: Эдик Рознер. Артисты джаза сильно отличались от гастролеров, которых мы привыкли видеть в нашем Доме Красной армии. Во время выступлений — белые, прекрасно сшитые костюмы. В городе и на репетициях музыканты всегда были в аккуратно выглаженной одежде. Никаких ссор. Удивительно звучали обращения «пан», «панове». Взаимоотношения между музыкантами — очень доброжелательные. Артисты уважительно относились друг другу, особенно к женщинам, несмотря на то, что почти все они были на второстепенных работах: уборщицы, костюмерши.
Только Рознер держался в стороне. Это был худощавый, невысокий, темноволосый человек с аккуратно подстриженными усиками. Его видели только на сцене и на репетициях.
С артистами Рознер говорил резко, бывал груб, пожалуй, даже жесток. Придирался, говорил резкости на русском или на польском языке. Постоянно делал замечания артистам. Артисты называли его Адди, а когда он на них кричал, показывали язык, строили рожи и говорили: Адольф.
Мы, дети, думали, что это его кличка. Оказывается, Адольф — это его имя, данное при рождении. Рознер изменил его после прихода Гитлера к власти на Адди, а затем на Эдди.
Маэстро терпеть не мог на репетициях посторонних. Репетиции были шумными. Вначале говорил Рознер, затем начинался невообразимый гвалт. Разговаривали все хором, смеялись, жестикулировали, спорили. Эдди какое-то время стоял в стороне, затем подходил и резко ударял по барабану, при этом несколько раз громко повторял: «Ша, ша, ша!» Если балаган не прекращался, произносил ругательства на одном из трех языков (я запомнил польские: «холера ясна» и «пся крев»). Если и это не помогало, произносил громко излюбленное слово «smiling!» И звуком своей трубы или пронзительным визгом скрипки восстанавливал порядок. Дальше говорил он и только он. Остальные слушали.
Концерт начинался так. В зрительном зале постепенно гас свет. Занавес закрыт. Артисты на сцене. Начинает тихо играть музыка. Музыка нарастает, и в центре сцены из-за занавеса появляется сначала труба, затем под шквал аплодисментов рука, а затем очень медленно раздвигается занавес и появлялся сам Эдди-Эдик, улыбающийся, в светлом (белом или кремовом) костюме, играя на трубе и дирижируя оркестром. Во время выступления джаза, перед тем как начинали новую тему, многократно звучала команда Эдди:"Smiling!" И еще шире улыбались артисты, еще громче звучала музыка.
На чистом русском языке никто не говорил. Солисты исполняли свои песни с польско-еврейским акцентом. Это было непривычно и очаровательно. Рут Каминская, жена Рознера, была солисткой оркестра. Она исполняла несколько песен, одну из них на русском — «Парень паренек», а другую на польском — «Тиха вода».
Павел Гофман, Маркович и Цейтлин пели шуточные песенки «Мандолина, гитара и бас» и «Пчелку»:

Раз пчела в чудный день весной,
Свой пчелиный покинув рой...

Лотар Лямпель исполнял песни, посвященные английским морякам и про храброго английского капитана. Доброго, смешного толстяка Павла Гофмана мы полюбили сразу. Пожалуй, он был единственным из джаза, кто постоянно общался с нами. Приносил конфеты-подушечки, самое большое лакомство военного времени. Старательно повторял за нами русские слова, рассказывал об артистах джаза из Польши, спасшихся от нацистов, варшавских, белостокских, немецких евреях. О Рознере рассказывал с большим уважением. Когда Гофману говорили о резкости Рознера, тот защищал его. От него мы узнали, что Рознер — один из лучших джазовых трубачей в мире, блестящий скрипач и, кроме того, храбрый человек. «Рознеру трудно с нашей бандой (смеялся Гофман) и с теми...» (при этом он показывал рукой наверх и подмигивал нам, как заговорщик).
Большое впечатление на нас произвел рассказ Гофмана о том, как Рознер спасся из оккупированной Варшавы. По этой легенде, он, никого не предупредив, надолго исчез из дома, явился в комендатуру и сказал на чистейшем немецком языке (Эдди родился в Берлине), что он по отцу — немец, а мать — итальянка. Что его дом разбомбили, документы сгорели, и семья нуждается в продуктах питания. Что он готов служить рейху. Самое удивительное, что Рознеру не только поверили, но дали справку, что он фольксдойче и вместе с семьей перебирается на Восток в имение своих родителей. К родственникам жены Рознера Рут Каминской музыканта привез солдат комендатуры на мотоцикле, нагруженном продуктами. К счастью, немец не обратил внимания на ярко выраженную еврейскую внешность Рут Каминской и ее родителей.
Наших старших девочек Гофман «пугал»: перед очарованием Эдди они не устоят. И действительно, мы не раз замечали, как девочки, пробегая мимо Рознера, стреляли глазками.
А вот как проходили выступления знаменитого джазового коллектива. Павел Гофман исполнял «Очи черные» в сопровождении оркестра. Заканчивал песню, а потом долго в сопровождении трубы Рознера (маэстро тянул только одну ноту) перечислял цвет глаз: карие, голубые, желтые, зеленые, в крапинку... А труба все тянет единственную ноту. Гофман показывает, что больше не может, он уже выдохся: «Все, я устал. Больше не могу...» С этими словами, держась за сердце, Павел «уползает» за кулисы... А труба все еще звучит. Рознер неутомим, на этой единственной ноте маэстро покидает сцену. Теперь труба слышна за кулисами. «Хватит, спасите, маэстро!» — кричит Гофман, появляясь на сцене. Труба продолжает звучать… Из-за кулис выходит с той же звучащей нотой непобедимый маэстро. Зрители долго аплодируют стоя.
Или другой трюк. На афишах написано: «Концерт Эдди Рознера в двух отделениях». Заканчивается второе отделение, расходятся усталые музыканты. Свет постепенно гаснет. Большая часть зрителей устремляется к выходу из зала в гардероб за одеждой.
В зале остаются только самые большие почитатели маэстро, аплодисменты не стихают. Под крики «Бис!» перед занавесом неожиданно появляется Рознер и весело бросает в зал: «Ну что? Уже все убежаль за польтами. Закройте все двери. Ньет, крепко заприте на клиучи. Будем делать маленкую воспитательную работу. По-шел третье отдельение».
И долго еще играл оркестр, со сцены звучало: «Смайлинг!», из зала: «Бис!» А из коридора — стук в запертые двери.
Незабываемой была аранжировка Рознером сюиты Дюка Эллингтона «Караван». Солировал сам Рознер.
После окончания гастролей мы провожали артистов джаза на вокзал. Они уезжали в двух вагонах, которые прицепили к пассажирскому поезду на товарной станции.
Дальнейшая судьба оркестра и его руководителя известна. Вначале появились оскорбительные статьи в газетах, потом, в 1947 году, — попытка Рознера нелегально выехать в Польшу. И арест великого джазмена (приговор десять лет) и артистов джаза. Среди обвинений, которые предъявили артистам, — шпионаж в пользу иностранных держав. Это звучало «логично»: многие родились за границей, общались с иностранцами до войны на гастролях в Европе, а во время войны — в Мурманске и во Владивостоке, некоторые остались на оккупированной территории, бежали из гетто, ходили в синагогу.
В тюрьме Эдди Рознер организовал оркестр из заключенных артистов, который с успехом выступал за колючей проволокой.
После смерти Сталина Эдди Рознер был реабилитирован. В 1954 году он создал эстрадный оркестр в Москве, в который из прежнего состава вошли Павел Гофман, Маркович, Цейтлин... И снова джаз Эдди Рознера с большим успехом гастролировал по стране. Эльдар Рязанов снял выступление оркестра в своей знаменитой комедии «Карнавальная ночь».
В 1950-е годы оркестр Эдди Рознера давал концерты в Ленинграде. Звучали любимые песни со знакомым польским и еврейским акцентом: «Мандолина, гитара и бас», «Ай да парень, паренек», «Пчелка...», «Песня о Варшаве», «Тирольская песня».
Прошло несколько последних триумфальных лет, и опять интриги завистников, и опять грязные обвинения в прессе в адрес Э. Рознера. В 1972 году он уехал в Германию, где через четыре года его не стало...