Оживляющая танец

 Евгения Ласкина, Израиль
 7 августа 2008
 4353
Шошана, Шоши — эти вариации имени принадлежат одной и той же женщине, у которой не только имя библейское, но и лицо. Профессия у Шошаны Банд довольно распространенная — она пианистка, однако, имея за плечами диплом Тель-Авивской академии музыки, уже несколько десятилетий работает только с балетными коллективами и отдельными танцорами, а это уже не типично для музыканта такого уровня, как она.

Все дело в том, что она обожает балет.

— Шоши, почему вас привлекает именно современный балет, ведь в модерном балете часто властвует приземленность, тогда как в классическом балете царят возвышенность, одухотворенность, полет?

— Когда я только начинала работать с модерным балетом, тоже так думала. Я задавала себе вопрос: «Неужели это танец? Мне это напоминает физкультуру». Это продолжалось, пока я не поняла концепцию современного балета. И теперь могу сказать, что модерный балет я люблю не меньше, чем классический. Да, в современной хореографии все приземлено, в буквальном и переносном смысле. Танцоры работают не у станка, а на полу, и на сцене кипят страсти сегодняшней реальной жизни. В постановках можно увидеть такое, что в классическом танце немыслимо. Но это делает современный балет жизненным искусством.

— А должен ли танцор модерного балета обладать техникой классического танца?

— В общем, да, но в современном балете есть свои техники. Одним из первых создателей новой техники была хореограф и балерина Марта Грам, прожившая 92 года. Она изменила всю терминологию и заставила танцоров оставить станок и сесть на пол. Есть техники Мерса Кеннингема, Хозе Лимона и других. Я стараюсь глубоко вникнуть в их физиологические, эмоциональные и философские аспекты, чтобы знать, как аккомпанировать танцорам.

— Расскажите, пожалуйста, как вы работаете. Какие особенности или сложности существуют во время музыкального сопровождения современного танца?

— Мало пианистов, которые, придя из классического балета в современный, могут перестроиться. Вообще, мало пианистов, желающих работать с балетом, не говоря уже о современном, поскольку музыкальное построение в нем совсем иное и звучание музыки отличается от обычного. Меня можно назвать обидным для творческого человека словом «тапер», ибо я работаю с танцорами на уроках. Сложность в том, что приходится много импровизировать в разных стилях — импрессионизма, барокко (Марта Грам часто использовала музыку барокко). Романтика никак не подходит к модерному танцу, а в стиль музыки Бартока, Равеля, Баха, Шенберга он легко вписывается. Я иногда играю на струнах рояля, делаю «кляпы» на клавиатуре. И каждый раз играю что-то другое. Я слежу за движением танцора, могу изменить характер его движения и эмоциональность исполнения. Могу помочь ему исполнить вращение и прыжок. Хороший пианист «лепит» из двигающегося танцора то, что он хочет. Я должна много часов «держать его в воздухе на собственных руках» (в музыкальном плане). Это тяжелая физическая работа. Урок длится полтора часа, и таких уроков у меня ежедневно пять-шесть, раньше было больше. Одна группа уходит, приходит другая. Я как-то считала, со сколькими педагогами работала. Насчитала около 700 — на разных курсах, семинарах, потом бросила вести подсчеты.

— А разве нельзя репетировать под музыкальные записи?

— Некоторые студии переходят на записи, но ни одна по-настоящему профессиональная школа не позволит себе работать с механической музыкой. С «живой» музыкой больше душевной отдачи. Танцуя под запись, танцор постепенно теряет музыкальность, а «живая» музыка оказывает на него сильное воздействие и оживляет танец.

— Но вы всегда как бы в тени, за кадром?

— Да, большей частью так, и это немного обидно. Иногда забывают даже указать фамилию пианиста, работающего в труппе. Но бывает, что я играю вживую на сцене или даю открытые уроки со сцены… И тогда я на виду.

— Вы работаете с танцорами, но ведь и педагог рядом с ними, всегда ли вы понимаете, чего он требует?

— Надо быть хорошим психологом, чтобы находить взаимопонимание с танцором и педагогом. Конечно, бывали и казусы, но большей частью удается создать треугольник пианист–педагог–танцор. И когда все друг друга понимают, это приносит огромное удовлетворение всем троим. Я работала со многими знаменитыми педагогами в Израиле и за рубежом. Например, в Израиле с такими, как Рина Шейнфельд, Роз Суболь, Идо Тадмор, Рода Мамес, Нира Паз, с крупными зарубежными компаниями — «Эй-эм-пи» (Англия), театр «Кульберг» (Швеция), «Прежлукаж» (Франция), с бельгийской компанией «Ван Вандеркейбус», с преподавателем Вэсом Чэпменом из американской компании «Эй-би-ти»…

Меня приглашали работать в Пекинскую академию танца, где я работала с танцорами, а иногда и с местными пианистами, ведя уроки аккомпанемента для балета. Приглашали на фестивали на Кипр.

В прошлом году директор гильдии танцоров Регина Каупужа пригласила меня с моей коллегой в Ригу, провести там курс техники Марты Грам в хореографическом училище, и я давала там уроки классического балета.

***

В моем воображении проходит жизнь Шошаны Банд, некогда маленькой девочки из Риги. Тогда у нее была фамилия Каплан. Теперь мне понятно, откуда у нее увлеченность балетом — ее с детства учили и музыке, и танцам, как было принято в еврейских семьях. В 13 лет педагог Николаева попросила девочку аккомпанировать танцевальной группе. Она согласилась. Набравшись опыта, в семнадцать лет стала аккомпанировать в Клубе работников торговли для хореографического ансамбля, который исполнял характерные, интернациональные и фольклорные танцы и классический балет. Ну, а в 1971 году вместе с родителями и старшей сестрой репатриировалась в Израиль.

После окончания Тель-Авивской академии музыки начала трудовую деятельность во Дворце культуры в Явне, потом пришла в «Театрон балет» Рины Шейнфельд и одновременно в «Семинар а-кибуцим» на хореографическое отделение. В нем и в компании «Бат-Шева», а также в центре балета «Бикурей ха-эйтим» она напряженно работает до сих пор, получая от этого огромное моральное удовлетворение.

— Ну а на балетные спектакли вы ходите? — спрашиваю я напоследок мою собеседницу. — Что они вам дают?

— Да, я люблю смотреть балетные спектакли, они дают мне инструмент для понимания моей работы, происходит синтез опыта…

По выражению лица и по тому, как Шоши говорит о своей профессии, видно, что она человек одержимый и безмерно преданный ей. Несмотря на то что она делает, по сути, черную работу и находится в тени от широкой публики, ее вклад в выработку мастерства у танцоров неоценим. Это значит, что доля оваций, которыми осыпают участников балетного спектакля, принадлежит и ей.



Комментарии:

  • 31 августа 2008

    Регина Каупужа

    Шошана действительно удивительна. Она не танец оживляет она душу танцовщика раскривает и дает творчеству разигратся в доволь! Это такая редкость! Спасибо за внимание к Шанею . Очень хорошее интервью!


Добавить комментарий:


Добавление пустых комментариев не разрешено!

Введите ваше имя!

Вы не прошли проверку на бота!


Дорогие читатели! Уважаемые подписчики журнала «Алеф»!

Сообщаем, что наша редакция вынуждена приостановить издание журнала, посвященного еврейской культуре и традиции. Мы были с вами более 40 лет, но в связи с сегодняшним положением в Израиле наш издатель - организация Chamah приняла решение перенаправить свои усилия и ресурсы на поддержку нуждающихся израильтян, тех, кто пострадал от террора, семей, у которых мужчины на фронте.
Chamah доставляет продуктовые наборы, детское питание, подгузники и игрушки молодым семьям с младенцами и детьми ясельного возраста, а горячие обеды - пожилым людям. В среднем помощь семье составляет $25 в день, $180 в неделю, $770 в месяц. Удается помогать тысячам.
Желающие принять участие в этом благотворительном деле могут сделать пожертвование любым из предложенных способов:
- отправить чек получателю Chamah по адресу: Chamah, 420 Lexington Ave, Suite 300, New York, NY 10170
- зайти на сайт http://chamah.org/donate;
- PayPal: mail@chamah.org;
- Zelle: chamah212@gmail.com

Благодарим вас за понимание и поддержку в это тяжелое время.
Всего вам самого доброго!
Коллектив редакции