Любимица публики

— Наверное, все дело в том, что выхожу я к людям поговорить с ними о жизни, о любви, о том, что их волнует и тревожит. Я исполняю серьезные песни. Песни-размышления о каждом из нас. Слово играет в них главную роль и только подкрепляется мелодией, усиливающей эмоциональное воздействие. Для меня концерт — это своеобразный диалог со зрителем о сокровенном, что волнует и меня и его…

— На нынешней эстраде очень много случайных людей. Богатые спонсоры их «раскручивают», навязывают слушателям. Таков их собственный эстетический уровень. А если всмотреться, вслушаться — это ведь «мыльные пузыри». Не так ли?

— Сейчас на эстраду шумным потоком хлынуло множество групп, поющих девочек и мальчиков. Поют со сцены все, кому не лень, о репертуаре я уже и не говорю. Теле- и радиоэфир, концертные площадки всегда найдутся. Только вот чревато это деградацией искусства, смещением эстетических, художественных критериев. Бывая на концертах, в составе жюри на конкурсах, замечаю, как много серости, кукольности, творческой убогости, как мало ярких индивидуальностей. Мне неприятно, когда мужчины-артисты выходят на сцену в перчатках или темных очках. Обычно в перчатках ходят на «мокрое дело», а за черными очками прячут глаза от людей.

— За долгие годы нашего знакомства я пришла к заключению, что звездной болезнью ты не страдаешь.

— Я не люблю этого определения. Это там, на Западе оно приемлемо. А в России я предпочитаю говорить — любимица публики. Да, меня любят. В основном, простые люди. Отношения между певцом и слушателями своеобразные. С одной стороны, артист должен быть самим собой, нести свое понимание и толкование песенной темы, а с другой — ему необходимо прислушиваться к желаниям и вкусам публики. Я всегда с публикой «на Вы».

— Нет ли у тебя ностальгии по тем временам, которые теперь называют «застойными»?

— Особой — нет. Идеология, правда, тогда в известной мере подавляла, но мы не расстраивались. Зато время было более чистоплотное, и взаимоотношения между людьми доброжелательные. То, что происходит сейчас, я называю «амнистией». Впечатление, что всех выпустили из тюрьмы и все стало можно. Даже в песнях главенствует блатная лирика, а своеобразная ненормативная лексика проникает в театр, литературу, кино. В прежние времена люди были милосерднее. Доброта вообще заложена в россиянах генетически. А вся идеология, основанная на пробуждении ненависти и недоверия по партийной и национальной принадлежности, была лишь формальностью. Я за свою долгую творческую жизнь ни разу не спела ни одной песни о партии и комсомоле. Это не мой жанр. Зато я пела о войне, летчиках, космонавтах, которые являются гордостью нашего народа, а главное — о любви.

— На каждом концерте тебя буквально осыпают цветами. По-моему, ты можешь кому угодно преподать урок, как надо принимать цветы. Иной раз приходится видеть, как из зала несут букет, словно пучок редиски, и исполнитель принимает его соответственно. Невольно вспоминаются слова Маяковского о том, как он, идя к любимой в гости, нес ей «две морковинки за зеленый хвостик»…

— Самое смешное, что сейчас и то и другое тоже почти сравнялось в цене. Я очень люблю цветы. Особенно розы. Больной отец целыми днями возился в нашем маленьком садике, ухаживая за цветами. Мечтал вырастить черную розу. Наверное, она ассоциировалась у него с углем, который отнял у него жизнь, — ведь он был шахтером и заболел силикозом. Таким отец и остался в моей памяти навсегда. С четырех лет я носила цветы на его могилу, а потом и на могилу брата, которого тоже убила шахта. Я привыкла беречь цветы, ухаживать за ними, относиться к ним, как к живым существам…

— С годами ты становишься все красивее и интереснее. В Питере ты — национальная героиня, вернее, национальное достояние. Ты это ощущаешь?

— Я признательна людям, которые поверили мне и верят до сих пор, а любовь человеческая — это самый большой капитал и самая большая привилегия. И я этим пользуюсь исключительно в мирных целях.

— Твои туалеты поражают, восхищают, а прически — предел мечтаний многих твоих коллег.

— Что касается туалетов, то начало им положил Вячеслав Зайцев. Мой образ, мою личность он одел в те платья, которые соответствуют моему «я». И до сих пор я придерживаюсь этого романтичного летящего стиля. А прически? Их делают мои шляпы (смеется). Чтобы сделать прическу, надо хорошо знать человека. Так что моя прическа — это моя шляпа. Их у меня великое множество. Особенно люблю шляпы с широкими полями, хотя когда-то ходила в обыкновенной косынке, чтобы уши не мерзли.

— Ты не только красива, умна и талантлива, но и хорошая хозяйка. Расскажи о своем фирменном блюде.

— Это картофельные оладьи. Делаю их так. Пропускаю сырой картофель через соковыжималку, потом жмых смешиваю с соком. Тогда картофель не успевает почернеть, и тесто получается более нежным. Ставлю на плиту сразу четыре сковородки, и уже через несколько минут на столе гора золотистых, хрустящих оладий. Еще обожаю делать из геркулеса «французский салат красоты». Хочешь рецепт? Надо взять две полные ложки геркулеса, шесть ложек холодной кипяченой воды, две ложки кипяченого холодного молока, одну ложку сахара, одно натертое яблоко, сок лимона, четыре-пять грецких орехов. Салат готовится так: овсянка заливается водой и час мокнет, затем добавляются молоко, сахар, размельченные орехи и натертое на крупной терке яблоко. На все это выжимается сок лимона и… салат готов. Я умею не только готовить, но и шить и вязать. Этому меня научила мама. Говорила, что в жизни все может пригодиться, и она была права.

— Сейчас не только мужчины, но и женщины ударились в бизнес. Все хотят быть «деловыми» и «крутыми». Для некоторых это стало смыслом жизни. Считаешь ли ты себя «деловой»?

— Когда надо, становлюсь деловой. Иногда жизнь обязывает. Однако это не мое истинное кредо, не моя норма. Я — человек эмоциональный, а в «деле» надо быть холодным, расчетливым, рассудительным. Только когда меня «поджимает» что-то, даю себе установку — стать деловой. Сама себе создаю «военное положение». Например, при подготовке сольных концертов. Музыканты, костюмеры и другие технические службы находятся под моим неусыпным контролем. Богатых спонсоров у меня нет и ушлых менеджеров тоже. Все делаю сама. В этих обстоятельствах и становлюсь деловой женщиной, а вернее — бойцом.

— Ты что-нибудь заранее планируешь?

— Никогда. И не потому, что суеверна и верю в приметы. Просто боюсь спугнуть что-то хорошее. Сама себе напоминаю кактус, который с юга перенесли на северный полюс. Сейчас приходится перестраиваться, перекраивать свое отношение ко многим вещам и событиям. Моя некоторая растерянность — зеркало нашей жизни. Не только я — многие пасуют перед острыми локтями, железными кулаками, крепкими лбами без признаков морщин от умственной деятельности. Трудно воспринимать этот контингент, а тем более общаться с ним. Но все-таки надеюсь, что сердечность, доброта, интеллигентность все же возьмут верх… Я три раза была замужем, но… до сих пор несмотря ни на что с благодарностью вспоминаю своего первого мужа — моего учителя и своеобразного «поводыря», отца моей дочери Илоны — Александра Броневицкого. Это был талантливый, умный, хотя и очень непростой человек. Память о нем со мной до сих пор. Сейчас, когда я живу одна в своем загородном доме, я часто вспоминаю те далекие годы, когда Саша буквально за руку вывел меня на большую эстраду…