Смерть в шоколаде

Впервые за последние недели семейство Берковичей – Борис и Наташа – собралось в гости на день рождения к Ире, давней Наташиной подруге. Она не так давно вышла замуж за коренного израильтянина. Назначено было к семи, Берковичи приехали в половине восьмого, а гости еще и не начали собираться. – Ой, – сказала Ира, – здесь это в порядке вещей. Недавно Шломик ездил на деловую встречу, партнер опоздал на полтора часа и даже не извинился. – Вот именно, – встрял в разговор Шломо Авидан, муж Иры, работавший менеджером в крупной фирме. – Правда, потом выяснилось, что у него произошло несчастье, и он потерял много времени, давая показания в полиции. Может, вы слышали про отравление в Нетании? – Нет, – покачал головой Беркович. – Это не наш округ. Правда, если бы это было убийство, происшествие все равно оказалось бы в сводке. Видимо, бытовое отравление? – В полиции в конце концов так и сказали, – кивнул Шломо. – Но, по-моему, это чепуха, и Левингер – бизнесмен, с которым у меня была встреча, – тоже так думает. Это убийство, причем очевидное. – Расскажите подробнее, – заинтересовался Беркович. – Здесь какая-то тайна? – Конечно! – воскликнул Шломо. – Давайте я соединю вас с Левингером, услышите историю из первых уст. Отступать Берковичу было уже поздно. Шломо набрал номер и подозвал инспектора к телефону. Голос в трубке оказался приятным рокочущим баском, говорил Левингер интеллигентно, объяснял толково. – Речь идет о моем лучшем друге Марке Эскине, инспектор, – сказал он. – У него был сердечный приступ, и он оказался в больнице. Врачи приняли меры, сутки спустя Марк уже свободно передвигался. Дело шло к выписке. Жена с дочерью посетили его утром, а под вечер посыльный привез в больницу для Марка коробку с шоколадными конфетами. Дело в том, что Марк с юности пристрастился к маленьким шоколадкам, они ему заменяют сигареты. Он предпочитает определенный сорт – для диабетиков. Они не такие сладкие. Продают этот сорт всегда в круглых металлических коробках. Такую коробку и привез посыльный без всякой записки. Марк, видимо, решил, что коробку прислала жена. – Вы сказали «видимо»? – прервал Беркович Левингера, уловив заминку в рассказе. – Да, потому что точно узнать уже не у кого, – вздохнул собеседник. – Марку передали коробку, а часа через два медсестра вошла в палату и увидела, что он мертв. Медицинское обследование показало, что Марк умер от отравления. – Жена вашего друга действительно посылала эту коробку? – О чем вы говорите! Естественно – нет. – Вы сказали, что коробку передал посыльный. От какой фирмы? В больнице должны были расписаться на бланке. – Должны были. Но никакого бланка посыльный не предъявил. Просто передал коробку для Марка Эскина. Сказал, что это от жены… – Понятно, – сказал Беркович, помолчав. – Я попробую навести справки, – пообещал Беркович. – Это действительно убийство? – спросила Наташа мужа, когда они возвращались домой. – Полиция почему-то утверждает, что нет, – сказал Беркович. – Завтра узнаю точнее. С утра в управлении было тихо, и инспектор отправился в Нетанию, чтобы поговорить с коллегой Бени Нахалем, занимавшимся делом о смерти Эскина. – Я не собираюсь вмешиваться, – заранее предупредил Беркович. – Просто знакомый просил поинтересоваться. Он полагает, что полиция скрывает истинные обстоятельства. – Мы действительно объявили, что это бытовое отравление, – нехотя признался Нахаль. – Не хотим спугнуть убийцу… – Посыльного не нашли? – спросил Беркович. – Нет. Как его найдешь? Никто даже не видел, на чем он приехал. Наверное, на мотоцикле – на нем был черный мотоциклетный шлем с очками, полностью скрывавшими лицо. Он сказал только одну фразу: «Пожалуйста, передайте коробку конфет Марку Эскину в восьмую палату, это ему от жены». Все. – Яд действительно был в конфете? – Скорее всего. Очень сильный синтетический яд, действует в считанные минуты. Эскин успел съесть три конфеты – в третьей, похоже, и находился яд. – У кого-то был мотив для убийства? – Нет, явных мотивов нет ни у кого. Враги у Эскина, конечно, были, и все знали, что он в больнице. – Если я попрошу показать злосчастную коробку, это не будет нарушением субординации? – Да ради Б-га, Борис, если это тебе интересно! Нахаль открыл сейф, где хранились вещественные доказательства по нескольким делам. – Отпечатки пальцев, конечно, отсутствуют? – поинтересовался Беркович прежде, чем брать коробку в руки. – Полностью, – кивнул Нахаль. – Мотоциклист был в перчатках, а тот, кто держал коробку до него, все стер. Коробка ничем не отличалась от других, Беркович и сам любил такие конфеты. На круглой металлической крышке голландские дети играли в снежки на фоне бюргерских домиков с красными остроконечными крышами. – Тебе ничего не кажется странным в этой коробке? – спросил Беркович. – Обычная коробка, – пожал плечами Нахаль. – Точно такие есть почти в каждом супермаркете. – Такие, да не такие, – пробормотал Беркович. Выйдя из полицейского участка, Беркович позвонил Левингеру и сказал, что хочет с ним встретиться. Договорились вместе выпить кофе в торговом центре «Бейт-Азриэли». Беркович много узнал от Левингера о том, как жил и чем занимался покойный Эскин. – Скажите, – спросил Беркович, когда они уже спускались в лифте на подземную стоянку, – среди знакомых вашего друга были люди, страдающие дальтонизмом? – Мири, жена Марка, – не задумываясь, ответил Левингер. – А почему вы спрашиваете? – Мири, – задумчиво повторил Беркович. – Нет, ничего, просто так интересуюсь. Попрощавшись, Беркович поехал в больницу, где скончался несчастный Эскин. Полчаса спустя он разговаривал с миловидной девушкой лет двадцати по имени Марта – именно она в день, когда умер Эскин, приняла коробку конфет у посыльного в черном шлеме. – Скажите, у мотоциклиста был низкий голос или высокий? – спросил Беркович. – Низкий, – сказала девушка. – Немного хриплый. – А фигура... Я хочу сказать: могла ли это быть женщина? – Женщина? – удивилась Марта. – Почему женщина? Хотя... Вот вы спросили, и я вспоминаю... Пожалуй, в фигуре действительно было что-то женское, хотя трудно судить, когда на человеке огромные штаны, балахон... И шлем этот... Голос? Это мог быть мужчина, но и женщина при желании могла говорить таким голосом. Из больницы Беркович направился домой к Эскиным. Жена и дочь сидели шиву по покойному, в салоне находилось еще несколько человек, и Беркович посидел со всеми, а потом тихо отозвал Мири в другую комнату. – Я из полиции, – сказал он. – Версия случайного отравления подтверждается. В конфетах не оказалось ничего необычного, наверняка ваш муж и дома держал такие коробки. – Да, – отрешенно отозвалась Мири. – Например, та, что стоит в шкафу? Вот, я вижу, за стеклом. – Да, – повторила Мири, бросив взгляд в сторону шкафа, где за стеклом стояли сервизы и коробки с печеньями, вафлями и конфетами. – Если я возьму коробку с собой, вы не станете возражать? – Почему я должна возражать? – пожала плечами Мири. – Мужа вы мне все равно не вернете... Приехав в управление, Беркович спустился в лабораторию к эксперту Хану и поставил перед ним на стол круглую металлическую коробку. – Ты знаком с делом Эскина? – спросил он. – Отравление конфетами. Погляди: не кажется ли тебе что-то странным в этой коробке? – Голландские конфеты, – сказал Хан, взяв коробку в руки. – Разве что крышка от другой коробки. Ты это хотел спросить? – А, ты тоже заметил! Нижняя часть красная, а крышка зеленая. А у той коробки, что принесли Эскину в больницу, была красная крышка, а нижняя часть – зеленая. – Вот как? – с интересом воскликнул Хан. – Ты хочешь сказать, что кто-то поменял крышки? – Вот именно. – Зачем? – с недоумением сказал эксперт. – Это же глупо. Это сразу наводит на след. Не такой же преступник идиот, чтобы... – Он не идиот, – прервал Беркович. – Он дальтоник. Точнее – она. Это Мири, вдова покойного. Коробку я взял из ее дома. Видишь ли, скорее всего, обе коробки были уже початыми, Эскин любил эти конфеты. А для дела ей нужна была полная коробка. Она переложила часть конфет из одной коробки в другую, добавила отравленную, закрыла крышками. Одинаковые крышки, только цвета разные. А Мири – дальтоник. И перепутала. А потом поехала в больницу, изобразив посыльного-мотоциклиста. – Но зачем? – поразился эксперт. – Какой мотив? – Господи, – сказал Беркович. – В половине семей, если покопаться, можно найти мотивы для убийства. Сколько мужей убили своих жен в этом году? А сколько женщин убили мужей?... – Но не таким изощренным способом, – пробормотал Хан. – А Мири – очень умная женщина, – заключил Беркович. – Единственный ее недостаток – не отличает красный цвет от зеленого. Наверняка у нее и водительских прав нет. Она, кстати, рисковала, когда ехала в больницу на мотоцикле – вдруг ее остановила бы дорожная полиция? Она ведь могла и не доехать до цели!