Череда счастливых случайностей Михаила Гутермана

В старинных московских переулках, недалеко от Рождественки, расположилась редакция журнала «Театральная жизнь». Здесь сохранился в неприкосновенности кабинет одного из лучших российских театральных фотографов. Рабочий стол у окна, полки с фотоматериалами: сцены из спектаклей, портреты актеров. Олег Даль, Ольга Яковлева, Николай Волков, Анатолий Эфрос… Стены этой небольшой комнаты сверху донизу исписаны добрыми словами и пожеланиями. Это «панно» соткано актерами за годы работы Михаила Михайловича в журнале. Здесь же начертаны и даты: 1992, 1993, 1994… 2007. — Мои самые счастливые годы жизни! — говорит Михаил Гутерман, глядя на этот уникальный календарь. — Если бы человеку раз в жизни давалась возможность обратиться прямо к Б-гу с единственной, но самой важной просьбой, я бы сказал: «Хочу поработать как можно дольше!» — Михаил Михайлович, сколько вам было лет, когда вы всерьез увлеклись фотографией? — Мне было уже далеко за тридцать. Это был 1976 год. В то время я работал ведущим инженером в области технической информации и стандартизации. — Почему вы стали именно театральным фотографом? — Это произошло достаточно случайно. Поначалу делал жанровые снимки. Но однажды в гололед помог подняться поскользнувшемуся человеку. Им оказался театральный режиссер, который шел в театр на Малой Бронной. Он пригласил пойти вместе с ним, а у меня был с собой фотоаппарат «Зенит». В тот день я познакомился с актерами Львом Круглым и Львом Дуровым, которые предложили снимать их репетиции. С этого все и началось. Так что, театр на Малой Бронной — моя альма-матер, с тех пор снимаю только театр. Мои жанровые фотографии выставлялись только один раз в городе Троицке (1981) в экспозиции «Человек и мир». Из театральных работ там был только портрет Владимира Высоцкого. — Кого вы считаете своим учителем в искусстве фотографии? — На первых порах я довольно часто ходил в музей Пушкина — смотрел на свет и композицию. Безусловно, много смотрел импрессионистов. На примере живописи можно многому научиться. Но есть и человек, которого я раньше даже называл учителем, хотя он моложе меня. Это очень талантливый фотограф Александр Иванишин. Сейчас он работает в журнале «Итоги», а когда-то тоже работал в «Театральной жизни», даже в этой самой комнате, где с 1992 года стал работать и я. Кстати, начиная с этого момента, наступил самый интересный период в моей жизни. Конечно, нельзя зачеркивать все, что было в прошлом, но помнится мне только это. — Расскажите, как пришли в журнал «Театральная жизнь». — В 1992 году на волне перестройки впервые в жизни остался без работы. Чувствовал себя ужасно. Даже съездил на биржу труда, но там сказали: «С такой специальностью вы у нас ничего не найдете». И вдруг в моей квартире раздался телефонный звонок. Это звонил фотограф Сергей Герасимов. Он решил уйти из журнала, но его не отпускали, пока не найдет замену. Через час я был в редакции и писал заявление. Мне был дан такой шанс, и я им воспользовался. С тех пор стал счастливым человеком. Когда занимаешься любимым делом, организм вырабатывает какое-то вещество (это моя собственная теория), которое препятствует усталости и болезням. — Как организован в журнале рабочий процесс? Вы снимаете по заданию редакции? — Снимаю прогоны почти всех московских премьер, поэтому в редакции никаких заданий не дают. Что бы ни спросили, у меня почти все есть. Я помню первую свою обложку журнала — это был портрет Николая Караченцова. — Кто еще попадал в объектив вашей камеры? — В каком-то спектакле снял Анни Жирардо. Есть фотография Жерара Депардье, раннего Евтушенко, Михаила Горбачева в театре. Есть фотографии Визбора, Окуджавы, Василия Аксенова… А портрет Анатолия Эфроса, можно сказать, сыграл важную роль, когда принимали в Союз театральных деятелей. — У вас есть свой профессиональный секрет? — Секрета нет. Все зависит от целого ряда причин. Мне важно, чтобы, глядя на фотографию, не возникал вопрос: «Ну и что?». Поймать конфликт или интересную ситуацию — вот моя задача.