Б-жественный дар Симона Барера

Симон Барер вызывал изумление всех, кто слышал его, начиная с директора Петербургской консерватории А.Глазунова, английского дирижера сэра Т.Бичема и заканчивая великими музыкантами и пианистами, его современниками: Л.Годовским, В.Горовицем, С.Рахманиновым. У него были предшественники, но не было последователей. Глазунов сказал о нем: «Барер — это Ференц Лист с одной стороны и Антон Рубинштейн с другой». Это высказывание было выгравировано на кольце, подаренном Бареру. Симон Барер родился 1 сентября 1896 г. в Одессе в многодетной бедной еврейской семье. Он был одиннадцатым ребенком из тринадцати. Одаренность мальчика проявилась очень рано. Первые уроки музыки Симон получил от старших братьев, фактически самоучек. Братья играли в кафе, ресторанах и кинотеатрах. Очень рано умер отец, и с 11-ти лет мальчик стал играл в еврейских и итальянских ресторанах и на сеансах немого кино. Вскоре Симон стал заниматься в Одесской императорской музыкальной академии, но недолго — несколько лет. Когда мальчику исполнилось 16, умерла мать, страстно желавшая, чтобы ее любимый сын Симон занимался музыкой, об этом было написано в ее завещании. Юный музыкант отправился в Петербург, чтобы поступить в императорскую консерваторию. Он приехал в столицу в ноябре 1912-го без денег и связей. О дальнейшем повествует легенда, впрочем, ставшая явью. Симон появился поздно вечером в консерватории, где встретил немолодого господина, который спросил его, что он здесь делает. Мальчик объяснил, что хотел бы здесь учиться. Господин предложил ему что-нибудь сыграть. Симон сыграл парафраз Ф.Листа на темы оперы Верди «Риголетто» и этюд Шопена. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Важный господин — а это был сам Глазунов, директор консерватории, — повел мальчика в класс фортепианного отделения, где находились две дамы — всемирно известных профессора — Анна Есипова и Изабелла Венгерова. Глазунов попросил Симона снова сыграть уже для них. Дамы заспорили, так как каждая хотела обучать гениального юношу! Победила А. Есипова. Как пианист Барер уже сформировался, но в консерватории изучал гармонию, теорию, историю музыки и другие специальные предметы. Есипова — одна из выдающихся педагогов своего времени, помогла Бареру развить и углубить свой дар. Пианист стал любимцем директора Глазунова, который восхищался его талантом и всячески опекал. Он продлил Бареру срок учебы в консерватории до семи лет с тем, чтобы юноша мог избежать службы в армии. В 1914 году умерла Есипова. Барер стал заниматься с известным музыкантом, дирижером и композитором Феликсом Блуменфельдом, у которого учились и В. Горовиц, и М.Гринберг, и Г.Нейгауз. Встреча с таким европейски образованным музыкантом — большая удача для Барера. Блуменфельд привил ему лирический стиль игры, невероятно расширил его музыкальный диапазон, а технические данные у Барера были от Б-га. Окончив в 1919 г. Петербургскую консерваторию, Барер получил премию имени Антона Рубинштейна и по рекомендации Блуменфельда занял пост профессора Киевской консерватории. В 1920 году Симон Барер женился на подруге студенческих лет, тоже пианистке, Елене Влашек и вскоре у них родился сын Борис. У Барера началась карьера странствующего виртуоза, он концертировал по городам России и Украины. Невольно создалась небольшая бригада: В. Горовиц, Н. Мильштейн и С. Барер. Их выступления имели большой успех, но, к сожалению, в условиях нарождающейся диктатуры в СССР широко развернуться они не смогли. В 1928 г. советское правительство послало Барера с культурной миссией в страны Балтии и Скандинавии. Барер с семьей уехал в Ригу, а затем в Швецию. Концертов было немного: эти страны находились на периферии больших музыкальных центров Европы. Оставив семью в Швеции, Симон Барер поехал в Германию. Он дал несколько концертов в Берлине и Гамбурге, они прошли с успехом. На 1933 год был намечен большой концертный тур по Германии, но пришедшие к власти фашисты отменили все намеченные выступления: евреи не имели права выступать в Германии. Вспоминает сын пианиста Барера: «Наша семья жила в Швеции, где мама содержала нас частными уроками и редкими концертами. Отец заболел и не мог играть около полутора лет… У него была страшная депрессия, он не подходил к фортепиано… Неожиданно он получил приглашение (из Англии — прим. автора) выступить с сэром Т.Бичемом и сделать записи для фирмы HMV в Лондоне. Я не мог никогда этого понять, как это возможно, так как он не практиковался более года». Дебют в Лондоне состоялся в январе 1934-го: Барер играл Первый концерт Чайковского с патриархом английской музыки дирижером сэром Т.Бичемом. Успех был грандиозный, последовали поездки по Англии. Были сделаны студийные записи на фирме HMV, сейчас они переизданы на двух компакт-дисках фирмой APR. Он играет сочинения Листа, Шумана, Шопена, Скрябина, Балакирева и других. Запись балакиревского «Исламея» по своему виртуозному блеску, яркости и темпу не имеет аналогов в мире, об этом недавно писал журнал «Gramophone». Записан был также «Этюд для левой руки» Ф.Блуменфельда, невероятно сложное сочинение, соозданное, как повествует легенда, композитором специально для С.Барера. Интересна история записи Токкаты Шумана. Об этом вспоминает Борис Барер: «Мой отец играл Токкату на одном дыхании с безумной скоростью, но не потому, что это ему нравилось, это было вызвано необходимостью. Когда он записывал это сочинение в 1934 году — обычно это делалось на двух сторонах пластинки на 78 оборотов, так записали И. Левин и В. Горовиц, — а мой отец заключил пари, что сможет записать Токкату на одной стороне пластинки, и сделал это дважды. Я не мог представить, как это у него получилось». Несомненно, это были записи гениального пианиста. Во время успешных выступлений в Англии американская Baldwin Piano Company пригласила Барера на гастроли в США. Вся семья приехала в Нью-Йорк, дебют пианиста состоялся в Карнеги-Холл 9 ноября 1936 года. Кроме сочинений Баха-Бузони, Листа, Шопена, Скрябина, Барер играл «Исламея» и «Этюд» Блуменфельда. Успех был грандиозный и Барер сразу стал известен всей Америке. За 1936‑51 годы он выступил в Карнеги-Холл 16 раз, у него были в эти годы туры по США, Австралии, Новой Зеландии, Южной Америке, Европе. Им восхищалась музыкальная элита Америки. Борис Барер вспоминает: «Мой отец и мать были пианистами, и музыканты часто бывали в нашем доме. Мой отец и Годовский были близкими друзьями, они часто пили чай вместе, и, конечно, играли вдвоем… Как-то, когда мой отец плыл на корабле из Европы в Америку, он познакомился с Рахманиновым. И после этой встречи они стали друзьями…» Технические возможности пианиста были беспредельными, блеск его игры ослеплял всех. Вспоминает В.Горовиц: «Даже когда я учился у Блуменфельда, у Барера была экстраординарная техника. Он был очень простой парень, прекрасный друг… Я помню, что он играл Токкату Шумана очень быстро. Я зашел к нему и спросил, почему такой безумный темп? А он мне ответил: «Я могу играть еще быстрее!» Наилучшее, что он делал — это большие листовские транскрипции. Блуменфельд любил его больше, чем меня. Я немного ревновал». Жена Симона, Елена Влашек, была известным педагогом фортепиано в США, у нее учились многие американские пианисты, среди них Эрл Уайльд. Последнее выступление Барера состоялось 2 апреля 1951 года в Карнеги Холл. Он играл концерт Грига с Филадельфийским оркестром и во время исполнения с ним случился удар — пианист скончался прямо на сцене. Ему было всего 55 лет… Так ушел из жизни гениальный пианист, как говорится, отмеченый Б-гом. Это была огромная потеря для музыкального мира. Постепенно его имя стало легендой, записей было мало, и о Барере вспоминали только как о каком-то чуде далеких прошлых лет. Однако несколько лет назад английская фирма APR с помощью сына пианиста Бориса собрала и выпустила пять компакт-дисков с живыми записями концертов С. Барера в Карнеги Холл в 1946‑51 годах и студийными на шведской фирме «Odeon», сделанными в 1929 году. Это бесценные сокровища для любителей музыки. В 2005 году американская фирма VAI выпустила необычный диск «Мой отец — Симон Барер». Это записанные на CD мемуары сына Симона Барера — Бориса, пианиста и педагога — вспоминающего об отце в беседе с известным импресарио Жаком Лейзером, работавшим со многими всемирно известными пианистами. — Мой отец не был похож на других великих музыкантов, он всегда был самим собой, — вспоминает Борис Барер. — У него не было спонсоров и хорошего импресарио. У него никогда за всю жизнь не было даже собственного инструмента. Он озадачивал людей, так как не занимался подобно другим пианистам. Он играл восхитительным звуком, и его концерты были каким-то волшебством…