Я русский бы выучил только за то…

Ярким и запоминающимся был Фестиваль израильской и еврейской книги, организованный проектом «Эшколь» в рамках московской выставки интеллектуальной литературы «Nonfiction». Из Израиля в Москву прибыла весьма представительная делегация писателей, поэтов, критиков и издателей (см. «Алеф» № 957). Сегодня мы представляем вашему вниманию одного из гостей форума — молодого израильского писателя, автора романа «Чернильные кони». «Потомок еврейского рода, изгнанного из Испании семь столетий назад, Рои Хен, к 19 годам выучивший русский язык в совершенстве, сам по себе уже явление: потрясающий рассказчик, остроумный интерпретатор, человек с уникальным чутьем языка (кроме иврита и русского в его арсенале — идиш, английский и французский). Автор романов, рассказов, пьес, переводов…» (Из буклета, изданного к выставке). В его переводах издаются сегодня в Израиле произведения Хармса и Шаламова, Достоевского и Бунина. — Рои, откуда такой интерес к русскому языку? — Странный вопрос. Когда ты говоришь кому-нибудь, что выучил французский, в ответ слышишь: «О, молодец, интеллектуал!» Выучил английский: «Человек мира!». Выучил латынь: «Интересно, экзотика!». Выучил русский: «Ты что сумасшедший?!» Как могут русскоязычные люди не понимать, почему стоит учить их язык? Это важно, особенно для литератора. Как же его не учить! Мне очень хотелось читать русскую литературу в оригинале. И я начал учить язык сначала в шутку, потом понял, что выучить хочу по-настоящему. Общался с друзьями, читал газеты и книги, смотрел телевидение и фильмы, слушал музыку, но никогда не учил язык формально. — Вы так хорошо освоили язык! Очевидно, ваши предки были из России? — Российских корней у меня нет. Моя родня со стороны отца приехала в Израиль из Испании семь столетий назад, а со стороны матери — из Марокко в 1940-м. Но для меня Россия — страна, где стал писателем. Не географически, а метафизически. Здесь я родился как писатель. Если бы я был мистиком, то мог бы сказать: «В 15 лет я понял, что когда-то «тусовался» с Александром Сергеевичем Пушкиным». Но я не мистик. Просто я влюбился в Россию и русский язык. Мне нравилось все, даже буква «ы»! Потом влюбился в писателей, потом понял, что тоже хочу писать. — Вы часто приезжали в Россию? — Я бывал здесь часто, но никогда не жил подолгу. Скорее гулял, чем учился. Просто приезжал посмотреть на страну, которую часто представлял себе. — И она соответствует вашим представлениям? — Даже больше! Потому что в своих представлениях всегда чуть-чуть романтизируешь. Представляешь, что по улицам летают Маргариты… Все здесь есть. Маргариты летают, Раскольниковы гуляют… — Ну, Раскольниковы — это, скорее, не в Москве, а в Питере! — Мне это кажется единым пространством. Моя первая поездка была: Питер — Москва — Киев — Одесса. В каждом городе жил неделю и был просто поражен. Если ты не открыт, если не знаешь языка, то будешь чувствовать сильное напряжение. Но когда все понимаешь, то вдруг видишь всю красоту России. Ее литературу, ее желание жить, творить… Для меня это настоящий центр искусств. — Какое произведение с русского на иврит вы перевели первым? — Это был сборник Даниила Хармса «Люблю бить людей по морде». До этого Хармса на иврите не было. А я прочитал и понял, что это обязательно нужно читать в Израиле — тоже стране абсурда. Я почувствовал, что люди поймут, о чем идет речь. И отклик действительно был невероятный. Первый тираж был раскуплен сразу. А еще был поставлен спектакль по пьесе в моем переводе, и вышли комиксы с моими переводами. Теперь даже в Иерусалимском университете преподают Хармса в моем переводе. Затем перевел «Колымские рассказы» Шаламова. Почувствовал, что очень важно рассказать израильтянам о сталинских лагерях, поскольку мы знаем о фашистских концлагерях. Важно было познакомить израильтян с чужой болью, чтобы стало ясно: мир в тот период был совершенно «повернут». Потом перевел Достоевского «Бедные люди», сейчас перевожу «Темные аллеи» Бунина. Для израильских театров я перевел около двадцати пьес. — Расскажите о своем романе «Чернильные кони»? — Роман вышел в 2005 году, он о встрече двух культур. Главная тема книги — люди, которым надоел западный мир, телевизор, американские песни. Они ищут для себя нечто иное. Главный герой — молодой человек из Тель-Авива — встречает группу иерусалимских поэтов-декадентов, поклонников русской и французской культуры. Он влюбляется в них, но потом понимает, что все это игра. На самом деле, это некое мое собственное взросление, момент, когда я вдруг понял, что «печориным» сегодня нет места, что сегодняшний герой другой. Печорин — больше не герой нашего времени. И Мерсо из «Постороннего» Камю — не герой. И Мастер из «Мастера и Маргариты» — тоже. Лично для меня «герой нашего времени» — тот, кто воюет, чтобы выжить в мире модернизации, которая уже сильнее нас. Мы уже настолько «погрузились» в интернет и телевизор, что больше не общаемся. Любить или ненавидеть кого-то становится неинтересно и скучно. И можно это делать только по электронной почте. — Вы пишете только прозу или стихи тоже? — В 16 лет писал стихи, потому и мои герои пишут стихи. Их мир мне знаком, в свой роман я вставил их стихи. Но это не мои стихи. Такие стихи, какие пишут мои герои, пишут все в определенном возрасте. А в какой-то момент начинаешь трезветь, потому что поэзия сильнее и выше этого. Я пишу прозу, я — рассказчик. Люблю истории, которые происходят с людьми, люблю об этом говорить и писать, люблю про это читать. Мне интересно, что люди хотят и чего не хотят, что любят и что ненавидят. — Чтобы издать «Чернильные кони» в России, кто переведет ее на русский? Вы сами? — Я пока не в состоянии сам переводить на русский язык. Я не Набоков, мне недостает знания стилистики, грамматики и ощущения русского языка. Мой родной язык — иврит, и он у меня в крови. — Герой нашего времени, на ваш взгляд, в России, в Израиле, во Франции — один и тот же? — Полагаю, что с некоторыми нюансами это один и тот же герой. И он американец. У него разные проявления тут и там, иногда совершенно противоположные. Его, может быть, почти нельзя узнать. Он либо усат, либо брит, внешне совершенно разный, но хочет одного и того же. И этот общий главный герой времени — не мой герой. Это не тот человек, которым я хочу стать и поэтому не тот человек, о котором я пишу. Он может быть персонажем, но только второстепенным. Потому что мне неинтересно писать про экзистенциалиста, который хочет только зарабатывать деньги, заниматься «пиаром», быть известным. Известность вообще не может быть целью человека. Интересно повествовать о внутренних конфликтах, о спорах с вечностью и с сегодняшним днем. — Ваши сюжеты «внутри» или вокруг вас? — Они, безусловно, внутри, но мои герои — люди, с которыми мне очень хотелось бы познакомиться. Кого-то из них, наверное, ненавидел бы, а кого-то — полюбил, как и книги, которые читаю. Например, Арон Гремер у Зингера — невыносимый человек, но я его обожаю. — Какие книги вы приобрели на выставке? — Я купил здесь в основном те книги, которые давно люблю. Это классика — Гоголь, Лермонтов, Достоевский и Пушкин.