Незабываемая встреча

В концертных залах, оперных театрах, в кино-шедеврах («Гамлет», «Король Лир» и т.д.) живет музыка Дмитрия Шостаковича, одного из самых исполняемых композиторов в мире. Д.Ойстрах и С. Рихтер — величайшие лидеры мирового музыкального исполнительского искусства XX в. Прижизненное общение с каждым из них — событие, дар бесценный. Но находиться в атмосфере человеческого и творческого общения всех троих одновременно — случай особый. …Знойный Первомай 1969. Завершилась моя творческая командировка в Московскую консерваторию. Звоню Давиду Федоровичу Ойстраху, благодарю за внимание, беседы, за все увиденное и услышанное, в том числе на занятиях со студентами. Одновременно выражаю сожаление, что не смогу услышать 3 мая премьеру сонаты для скрипки и ф-но Шостаковича. «Не огорчайтесь, — говорит Д.Ф., — завтра генеральная репетиция, на которую мы пригласили Дмитрия Дмитриевича. Вы можете присутствовать на ней. Тут, правда, нужно преодолеть неприятие Рихтером присутствия кого-либо на репетициях. Все же придите завтра к Большому залу консерватории и поднимитесь к выходу на сцену». К назначенному времени подхожу к выходу на сцену и неожиданно, оказываюсь в нескольких шагах от Дмитрия Шостаковича, смотрящего из окна вниз и спрашивающего у внучки: «Где же они?». Я в замешательстве, так как не знаком с композитором. Но через мгновение слышится сигнал автомобиля и вскоре появляются Давид Ойстрах с женой и Святослав Рихтер. Тут же Давид Федорович представляет меня Дмитрию Шостаковичу: — Познакомься, мой коллега из Одесской консерватории. Один из множества твоих почитателей и активных исполнителей твоей музыки, так же как и его коллеги по квартету. Он впервые в Одессе исполнил твой Первый концерт. Их квартет исполняет твои квартеты и другие камерные сочинения для различных составов. Композитор низко кланяется: — Спасибо за то, что исполняете мою музыку. — Святосла, — обращается Давид Ойстрах к Рихтеру, — вы не возражаете, чтобы Вениамин Наумович присутствовал на репетиции? — Б-га ради, Давид Федорович, как вы считаете. Исполнители выходят на сцену, слушатели спускаются в партер. И тут Дмитрий Дмитриевич вопрошает: — Додик! К чему эта репетиция в пустом зале? Поразительно! Отрывая драгоценное время от творчества, композитор, сразу же откликается на просьбу коллег и приходит, чтобы вживую, а не по телефону, высказать свое мнение. Д.Ф. дает мне клавир сонаты для слежения за музыкой. Перевернув обложку, обращаю внимание на необычно торжественное посвящение: «В честь 60-летия Давида Федоровича Ойстраха». (Впоследствии узнаю, что Д. Д. «ошибся» и поздравил друга дважды. Годом раньше он написал для него и посвятил ему Второй скрипичный концерт. А в год действительной даты, во искупление «конфуза», сочинил сонату, «перевязал ее ленточкой» и преподнес юбиляру, чем вызвал неописуемый восторг и волну благодарности. Тогда мир музыки обогатился двумя новыми опусами гения). …И вот начинается репетиция. Первые фразы фортепьяно — начало сонаты — настраивают на спокойное созерцательное развитие музыкальных образов. Через несколько тактов в диалог вступает скрипка. Ее мелодия наполнена глубоким смыслом, мысли и чувства согреты теплом. Заданное настроение проводится через разнообразные модификации, и первая часть завершается трепетными вздохами скрипки на тремоло. Давид Федорович подходит к просцениуму, обращаясь к Дмитрию Дмитриевичу: — Ну, что ты скажешь? — Превосходно. Может, закончить тремоло еще тише? — Шостакович как всегда краток, конкретен и тактичен в оценках. Далее развитие музыки сменяется энергичным началом. Движение подчинено накоплению силы, мощности звучания. Действует «шостаковичская» целеустремленность, доведенная до апогея. Д.Д. восклицает: «Аж дух захватывает! Может быть (заметьте, Д.Д. никогда категорично не заявляет «так надо») у Светы (Святослав Рихтер. — Ред.) многовато звука?». Тут же Д.Ф. спешит отреагировать: «Нет, нет, наверное, у меня недостаточно звука». Финал сонаты воспринимается как философское обобщение всех событий, произошедших в первых двух частях. Завершается весь цикл диалогом скрипки и фортепьяно. Последние такты тремоло у скрипки. Все, точка. Впечатление ошеломляющее. Со словами «замечательно!», «чудесно!» Д.Д. порывисто встает и спешит удалиться: «Не буду мешать». Д.Ф. изумленно: «Вот так всегда. Пишет гениальную музыку и вдруг — «мешать». Я с извинениями прошу Д.Д. обратиться в Союз композиторов, чтобы получить экземпляры еще не изданных его сочинений и, конечно, только что услышанной сонаты. «А вот клавир сонаты, который сейчас у вас, может быть, Додик оставит вам?» И тут же: «Нет, по-другому…». Лихорадочно исследует карманы пиджака, вынимает блокнот и визитку, протягивает мне, а в блокнот вписывает мой адрес. После нескольких минут отдыха звучит внесенная в программу второго отделения концерта Шестая соната Бетховена. Чтобы передать мое впечатление от услышанного, воспользуюсь выдержками из рецензий известного критика Кларендона на концерт Ойстраха-Рихтера в Парижской Grand Opera в 1968 году. Критик отмечает, что исполнители — два самых великих певца нашего века. «О да, они поют». И далее: «Мы были перенесены на высшую точку души, полностью освобожденной от грубоватой телесной материи». И в заключение: «Б-жественный вечер — это слово не будет слишком сильным». …Уже в конце мая получаю бандероль из Москвы. Подумалось, как быстро откликается на просьбы Союз композиторов. Но передо мной сюрприз! Адрес написан так хорошо известным своеобразным почерком Шостаковича. В бандероли конверт с письмом. Читаю: «Многоуважаемый Вениамин Наумович! Выслал Вам партитуры и голоса моего 12-го квартета и моей вокально-инструментальной сюиты на слова А. Блока. Соната будет готова в середине июня. Тогда я вышлю Вам и ее. Примите мои самые наилучшие пожелания. Д. Шостакович». Соната была выслана, как только была готова!. На одном из экземпляров размашисто перечеркнуто название «Семь романсов на стихи А. Блока» и заменено на: «Вокально-инструментальная сюита на стихи А. Блока» (храню в своем архиве). Этот опус композитора был исполнен впервые в Одессе в 1976-м ансамблем в составе народной артистки Г. Поливановой, В. Пронина (скрипка), А. Гуменника (виолончель) и А.Май (фортепьяно). Соната, об исполнении которой написал композитор: «Мою скрипичную сонату вдохновенно играли Давид Ойстрах и Святослав Рихтер», была исполнена на одном из юбилейных концертов, посвященных 100-летию со дня рождения педагога Петра Соломоновича (Пейсаха Шлемовича) Столярского, В.Прониным и А. Май. Тогда же был впервые в Одессе исполнен 12-й квартет в составе воспитанников школы им. П.С.Столярского, Одесской консерватории, а затем педагогов консерватории — скрипачей, учеников П.С.Столярского В.Пронина и А.Зиссермана (профессора Тель-авивской академии), ассистента Столярского альтиста М.Гринберга, воспитанника школы им. Столярского виолончелиста А.Гуменника. На торжественном заседании, посвященном 100-летию со дня рождения Столярского, присутствовал его любимый ученик — Давид Ойстрах. В статье «Мой путь» (Советская музыка, 1958, №9) Ойстрах пишет: «Моим первым и единственным учителем музыки был Петр Соломонович Столярский…». Вспоминает Шостакович: «…Ойстрах дирижировал моей девятой и десятой симфониями, писал о моих симфониях. Особенно ценными для меня были его статьи о седьмой симфонии после ее первого исполнения в 1942 году». …Итак, я рассказал о том, как слушал необычную, так называемую «прогоночную» репетицию. Я присутствовал на премьере (да! да! — по вдохновенному исполнению это была премьера) сонаты великого композитора в его присутствии. Слышал его комментарии. Слышал бетховенскую сонату в исполнении «дуэта века». Все это осталось во мне на всю жизнь — и неповторимое мастерство и вдохновенье, и взаимное уважение и такт в общении великих служителей искусства, при высочайшей требовательности в стремлении к совершенству. Это был изумительный пример того, как гений, талант, помноженные на трудолюбие, преданность делу всей жизни создают нетленные произведения искусства. Я чуть-чуть прикоснулся к небольшому эпизоду из жизни гения и его сподвижников, его верных друзей. Такое никогда не забывается.