«Мой друг Борис Немцов»

Документальный фильм-портрет посвящен политику Борису Немцову, убитому в Москве на Большом Каменном мосту 27 февраля 2015 года. Молодая девушка-режиссер работает в новостях и получает журналистское задание снимать репортажи про известного политика. Ее камера следует за Немцовым повсюду: сопровождает в машинах и купе поездов, следит за его избирательной кампанией в Ярославле, фиксирует шутки, мечты и планы, раскрывает потаенные стороны личности этого человека. Этот фильм о том, как сужается большой исторический контекст до маленькой личной истории, как знакомство перерастает в дружбу.
Это фильм-портрет. Случайный, мимоходный, трагикомический. Взгляд на живого человека, разыгрывающего всю жизнь роль большого политика. Впрочем, и наслаждающегося этой ролью. Шутка за шуткой, и вот вы уже закадычный друг Немцова.
Вот что рассказывает о фильме ­Ольга Лехтонен:
– Была на показе рабочей версии фильма «Мой друг Борис Немцов» Зоси Родкевич. Теперь надо как-то собраться с мыслями, успокоиться и все-таки попробовать вербализировать ту бурю чувств, из-за которых я почти не спала в эту ночь… На заставке «Артдокфеста» в этом году — Немцов мост. И кадры оттуда были первым, что мы увидели. После небольшой рекламы спонсоров фестиваля и информационных партнеров — снова мост. Марш 1 марта. Серое небо, бесчисленное множество людей, флаги, портреты…
А потом из темноты выходит Борис. Знакомится с Зосей, ворчит, что мерзнет (помощница Немцова Оля Шорина заботливо застегивает его вечно расстегнутую кофту), сразу с ходу шутит про губернаторское детство, приглашает Зосю в свое пустое купе. Где потом, уже в полусне, засыпая, рассуждает про демократию, баланс системы… А потом удивляется, что камера включена: «Ты что, снимаешь, что ли, балда? Зачем?» – «Интересно». 
Трижды трогательно повторяет Зосе: «Я — добрый». Эту его фразу вообще надо делать эпиграфом к фильму. Потому что, если бы меня, например, попросили сформулировать, что вчера шло от экрана, я бы ответила двумя словами: тепло и добро. И ханжи могут кривить носом из-за крепких словечек, и есть даже некоторое подобие драки (всем известные кадры из Ярославля и хрестоматийный сок в прямом эфире с Жириновским), но все это не несет никакой дьявольской окраски. Ничего отталкивающего или пугающего.
С экрана идет жизнь и добро. Вот он — настоящий, фантастически живой человек. Шумный, большой, заполняющий собой любое пространство, где появляется. Явно чувствующий себя лидером, привыкший рулить любой ситуацией и любой аудиторией. Но простой, открытый в общении. Шутит, смеется, сетует на постаревшую физиономию в зеркале, «с которой уже ничего нельзя сделать» (девушка-гример кокетливо отвечает: «А мы попробуем»).
Ест персики, катается на скейте, тренируется, постоянно с кем-то разговаривает, что-то объясняет, доказывает. Сердится, спорит. Уставший и уже порядком раздраженный, пересчитывает, сколько интервью дал за день. И снова смеется…
…После чудесных кадров с вокзала Ярославля — похороны. Гроб. Сахаровский центр и огромная толпа вокруг него. От контраста вжимаешься в кресло и зажмуриваешься, как от пощечины. Половину сеанса мы смеялись. В конце, мне кажется, в зале все плакали… Целая жизнь, которую так резко, так чудовищно оборвали. Человек мощнейшего обаяния, умевший расположить к себе даже ярых противников, человек ясный, добрый и непосредственный. Отняли жизнь у того, кто был воплощением жизни. У человека, который никогда не хотел для окружающих ничего, кроме добра…
По материалам интернет-сайтов