О Джанфранко Рози и фестивальной прозе

Три года назад в Венеции золото для Рози стало громом среди ясного неба, а в Берлине в этом году ни у кого не было сомнений в его победе. Жюри Берлинале подтвердило, насколько кинематографисты по обе стороны океана ценят сострадание, облеченное в художественную форму. В руках умного Джанфранко Рози проблема переселенцев из огромной Африки в крошечную Европу приобретает все признаки философской притчи, которую режиссер создает умело.
В этот раз для скандалов нашелся другой объект. Филиппинский режиссер Лав Диас, еще недавно и на родине, и за ее пределами считавшийся полусумасшедшим маргиналом, теперь расчищает себе место в рядах живых гениев. Его восьмичасовой фильм «Колыбельная скорбной тайне», ставший обладателем приза Алфреда Бауэра за открытие новых путей в киноискусстве, перессорил между собой добрую половину аккредитованных на Берлинале критиков (как три года назад это случилось с Джанфранко Рози в Венеции).
Картина — о филиппинской революции конца XIX века, борьбе против испанского владычества. На протяжении 485 минут мы видим странных мифических и реальных персонажей, среди которых и члены странной секты, и люди-лошади, и невидимые герои, вокруг которых строится сюжет. Персонажи бродят по умопомрачительно красивым джунглям, читают стихи и ищут тело расстрелянного героя революции Андреса Бонифатио, водя за собой зрителя и не обещая ему легкой жизни. Выстроить в голове четкое понимание того, что видишь на экране, практически невозможно — во-первых, мало кто знаком с подробностями филиппинской революции и именами ее героев, во-вторых, если даже представить себе такого знатока, то мифологическая ткань фильма слишком причудливо соткана, чтобы увидеть через нее свет в конце тоннеля.
Этот причудливый мир Диаса (названный Лавом, кстати, в честь Лаврентия Берии — отец режиссера был коммунистом) настолько сложен, а режиссер настолько не озабочен тем, чтобы разъяснить зрителю хоть что-то, что всякий внимательный созерцатель этого мира может с равной долей вероятности заподозрить автора и в гениальности, и в графомании. Что до необычного хронометража, то, вероятно, режиссер таким образом не просто завлекает зрителя на свою планету, но и заставляет его там на время поселиться, чтобы хоть чуть-чуть познать ее законы.
Екатерина БАРАБАШ, кинокритик, Россия