БАЛАГАНЧИК САШИ ЧЕРНОГО

В русской литературе есть несколько цветных фамилий: Андрей Белый, Саша Черный, Саша Красный... Разумеется, фамилии-псевдонимы. Белый — это представитель Серебряного века, поэт-символист. Красный — литератор советского времени. Ну, а Черный? И почему Александр Гликберг (эта фамилия означает “Счастливая гора”) избрал именно мрачный цвет, черноту бездны? В литературном прейскуранте Я занесен на скорбный лист: “Нельзя, мол, отказать в таланте, Но безнадежный пессимист”. А раз пессимист, то все видится в черном цвете, — отсюда и Саша Черный. В автоэпиграмме он писал: Как свинцовою доской, Негодуя и любя, Бьет рифмованной тоской Дальних, ближних и себя… Саша Черный — замечательный сатирик начала XX века. Видя промахи, ошибки, заблуждения и особенно человеческую глупость и тупость, он жалил, как оса. Каждый день выходят книги: Драмы, повести, стихи – Напомаженные миги Из житейской чепухи. С этой вездесущей, тотальной чепухой Саша Черный и боролся. Не случайно одно из прогремевших стихотворений Саши Черного так и называется “Чепуха”. В нем он зло высмеял политическую ситуацию в России 1905 года — все эти интриги, вихляния и кульбиты. А так как они не прекращались, то на следующий, 1906 год он наложил эпитафию: От российской чепухи Черепа слетают… Саша Черный болел за Россию, в которой родился. Он жаждал преуспевающей и спокойной страны, а она была несправедливой и бурливой что тогда, что сейчас, почти 100 лет спустя. Саша Черный родился 1(13) октября 1880 года в Одессе, в семье провизора-еврея (не отсюда ли тяга к горьким стихотворным лекарствам?) Детство было несчастливым. Сбежал из дома. Некий филантроп приютил его в Житомире. Гимназию окончить не удалось. Тяга к слову привела Сашу Черного в газету. Он мог стать “Надсоном из Житомира”, но сумел преодолеть провинциализм, перебрался в Петербург и освоил высшие сатирические высоты, подхватив эстафету от своих знаменитых предшественников — Козьмы Пруткова, Минаева и Курочкина. Саше Черному “повезло” со временем: предреволюционная буря, смута, разлад. Он жил и писал в эпоху, когда “люди: ноют, разлагаются, дичают”. Россия напоминала Саше Черному “желтый дом”. В одноименном своем выпаде — “Желтый дом” (1908) — он с горечью констатировал: Семья — ералаш, а знакомые — нытики, Смешной карнавал мелюзги. От службы, от дружбы, от прелой политики Безмерно устали мозги... ... Каждый день по ложке керосина Пьем отраву тусклых мелочей... Под разврат бессмысленных речей Человек тупеет, как скотина… И почти крик измученной души: Есть парламент, нет? Б-г весть. Я не знаю. Черти знают. Вот тоска — я знаю — есть, И бессилье гнева есть… Люди: ноют, разлагаются, дичают, А постылых дней не счесть… В своих сатирах Саша Черный клеймил политическое ренегатство, индифферентизм, трусость... “А ненавидеть он умел мастерски” - заметил Корней Чуковский. Затем “постылые дни” сменились “веселыми”: грянула революция. Пришлось бежать от новой, революционной “чепухи”, обильно приправленной кровью. Сначала Псков, Вильно, затем — Берлин, Рим и, наконец, Париж. Здесь Саша Черный сотрудничал в эмигрантских изданиях, написал поэму “Кому в эмиграции жить хорошо” - конечно, не наборщику, не конторщику, не таксисту, не другому простому человеку. Из Парижа Саша Черный сбежал на юг Франции. В поселке Ля-Фавьер купил домик, маленький, почти карточный, но жизни уже не было. Он понервничал из-за пожара, и отказало сердце. Он умер 5 августа 1932 года, не дожив до 52 лет. Сбылись его пророческие слова: Земная жизнь ведь беженский этап. Лишь в вечности устроимся мы прочно. Саша Черный окончательно обосновался в вечности — в русской литературе. Его широко переиздают, и он поражает читателей двумя гранями своего таланта: с одной стороны, Саша Черный — насмешливый и ядовитый сатирик; с другой — нежный и почти тихий лирик. В нем мирно уживаются колючесть и благость, бунтарство и кротость. В его таланте сатирические стрелы и лирические вздохи... Саша Черный много писал в эмиграции, но все же нас больше привлекают его стихи, написанные в России в пору его сотрудничества со знаменитым журналом “Сатирикон”. Что будет? Опять соберутся Гучковы И мелочи будут, скучая, жевать, А мелочи будут сплетаться в оковы, И их никому не порвать… Это строки из стихотворения “Опять...” (1908). Помните, как признавался уже в наши дни российский премьер Виктор Черномырдин: “Хотели, как лучше, а вышло, как всегда”. То есть извечное “Опять…” Постоянные споры, разногласия, разнотык в мнениях и оценках, деление людей на “белых” и “красных”, на “наших” и “не наших”, на “новых” и “старых” русских и т.д. Моя жена — наседка? Мой сын, увы, — эсер, Моя сестра — кадетка. Мой дворник — старовер. Кухарка – монархистка, Аристократ — свояк, Мамаша — анархистка, А я — я просто так… “Просто так” — это обыватель, который желает жить просто (“Я русский обыватель — я просто жить хочу!”) Увы, просто в России не выходит. Среди многочисленных проблем существует и жгучий “еврейский вопрос”. Саша Черный не мог спокойно слышать крик: Избивайте евреев! Они — кровопийцы. Кто Россию к разрухе привел? Не жиды ль?!. В стихотворении “Еврейский вопрос” (1909) поэт писал: Для других вопрос еврейский — Пятки чешущий вопрос: Чужд им пафос полицейский, Люб с горбинкой жирный нос, Гершка, Сруль, “свиное ухо” – Столь желанные для слуха! Пейсы, фалдочки капотов, Пара сочных анекдотов: Как в вагоне у дверей В лапсердаке стал еврей, Как комично он молился, Как на голову свалился С полки грязный чемодан – Из свиной, конечно, кожи… Саша Черный тяжело переживал приступы антисемитизма в России и спрашивал: Отчего же из ста юдофобов Полсотни мерзавцев, полсотни ослов? Уже в эмиграции Саша Черный частенько вспоминал слова немецко-еврейского юмориста Морица Готлиба Сапфира: “Когда у дурака нет никакого дела, он становится антисемитом”. У Саши Черного было два желания. Первое: Жить на вершине голой, Писать простые сонеты… И брать от людей из дола Хлеб, вино и котлеты. И второе: Сжечь корабли и впереди, и сзади, Лечь на кровать, не глядя ни на что, Уснуть без снов и, любопытства ради, Проснуться лет чрез сто. Это написано было в 1909 году. Прошло почти сто лет. Вы проснулись и что увидели?.. “Скучно жить на белом свете!” — это Гоголем открыто. До него же – Соломоном, а сейчас — хотя бы мной*. (“Бирюльки”, 1910) “Но хватит об этом, давайте лучше о любви!” — так говорит одна моя знакомая дама с ямочками на щеках. Если о Саше Черном, то он женился рано, в Петербурге, когда работал в заштатной канцелярии, на своей начальнице Марии Ивановне Васильевой, которая была значительно старше поэта и практичнее его. Свою жену Саша Черный “немножко побаивался”. Никаких любовных романов за ним не числилось. Скромный семьянин. Другое дело стихи, тут у Саши Черного весьма разные мотивы. Нелицеприятных слов в женский адрес у Саши Черного много: “А глаза — две ночные шарады, мышеловки для встречных мужчин...” Да, что делать: был он немного женоненавистник. В заключение нашего короткого рассказа отметим следующее: Саша Черный продолжил старый разговор, который некогда вели Пушкин, Лермонтов и Некрасов — разговор между критиком, писателем и издателем. Критик в ответ на жалобу писателя говорит у Саши Черного: Коллега, вы сгустили краски. Что говорить — капитализм Родил рекламу и цинизм И музу нарядил в подвязки. Но чем издатель виноват? Он только раб условий века. Нелепо ждать ведь, чтоб от чека Струился тонкий аромат. В универсальном магазине Должно быть все на всякий вкус. Ах, как бы сейчас разошелся Саша Черный. Времена-то нынче какие – суперудивительные. Мой близкий! Вас не тянет из окошка Об мостовую брякнуть шалой головой? Ведь тянет, правда?.. Не примите эти отчаянные строки Саши Черного за призыв к самоубийству, это всего лишь сатирическая шутка, своеобразный выпуск пара, снятие стресса. И поэтому литературный балаганчик Саши Черного позволяет нам (всем, кто понимает и ценит усмешку и иронию) выжить среди множества жизненных скверн. Выжить с горькой улыбкой на губах.