Свидание в Самарре или вечер в Шепетовке

 

 

Очень похожая история описана в пьесе Сомерсета Моэма «Шеппи».

 

«Багдадский торговец послал своего слугу на рынок купить еды. Когда слуга выбирал товар, он почувствовал, как кто-то коснулся его руки и, оглянувшись, увидел белолицую женщину. Это была Смерть. Она показывала на него. Дрожа от страха, слуга прибежал домой и сказал хозяину, что Смерть манила его. Он умолял дать ему лошадь, чтобы покинуть город и добраться до Самары, убежав таким образом от Смерти. (Под Самарой имеется в виду Самария, ее столица Себастия — город неподалеку от Хеврона, по  другому мнению - это  город Самарра в  120 километрах  к северо-западу от Багдада). Хозяин предоставил ему коня, и слуга помчался из города и от судьбы.

Затем торговец отправился на рынок и тоже увидел Смерть. Он спросил ее, зачем она испугала его слугу. Но Смерть ответила, что она не пугала его, она была просто удивлена. Она не понимала, что слуга делает в Багдаде, когда она назначила ему встречу в Самарре».

 

Эта история дала заголовок  знаменитому роману Джона О'Хара «Свидание в Самарре». Критики вкратце так формулируют ее смысл:

– Немногим из нас Смерть назначает «встречу в Самарре», но информация о неминуемой смерти кого-то другого часто приходит в снах и видениях. В некоторых случаях, подобных тому, когда женщине приснилось объявление в газете с предупреждением о том, что она через три дня умрет, к предстоящей кончине относятся спокойно и бесстрастно. Но чаще всего перепуганный человек стремится сделать все возможное и невозможное, чтобы избежать смерти.

Как и в рассказе о встрече в Самарре, человек, которому снится, что он или кто-то из его близких вскоре умрет, судорожно пытается что-либо предпринять,  дабы изменить судьбу. Если в пророчестве говорится,  будто он умрет в определенной стране,  он никогда в нее  не поедет. Если  он видит сцену авиакатастрофы, никогда не станет путешествовать самолетом. Но все же обстоятельства складываются таким образом, чтобы встреча со Смертью состоялась.

Люди, которым назначается «свидание в Самарре», иногда ведут себя довольно странно в глазах  окружающих, ведь им приходится делать все для того, чтобы сбылось то, чему суждено сбыться. Ими словно управляет невидимая сила, ведя к тому самому месту, где поджидает Смерть.

 

Итак, две очень похожие истории. Первое, что приходит в голову – прямое заимствование. Ну что ж, давайте попробуем разобраться, кто у кого заимствовал.

Трудно предположить, будто хасиды  в украинских местечках были  знакомы с пьесой Сомерсета Моэма и вытащили оттуда этот сюжет. Да и хронологически никак не совпадает, пьеса «Шеппи» была написана в 1933 году, а хасидская история куда старее. Много более логичным выглядит предположение,  будто до Моэма каким-то  труднообъяснимым образом докатилась фольклорная история из далекой Шепетовки. Косвенное подтверждение этому можно углядеть и в названии самой пьесы.

Однако сам Сомерсет Моэм упоминает,  будто использовал древний миф, который он услышал во время путешествия по Китаю и Малайзии. У нас нет никаких оснований  подвергать его слова недоверию, вполне вероятно, что такой миф действительно существует на Востоке.

Ясность вносит Вавилонский Талмуд, трактат «Сукка».

«Однажды царь Соломон увидел ангела смерти, шатавшегося в растерянности возле царского дворца.

– Что ты здесь ищешь? – спросил царь.

– Беда, беда, – вскричал ангел смерти, – я должен забрать Элихорефа и Ахийа, двух твоих писцов, и не могу!

– Подожди-ка, – велел ангелу царь Соломон.  Затем вызвал двух писцов, и приказал убежать из дворца через подземный ход, который должен был вывести их неподалеку от ворот города Луз. На следующий день царь вновь увидел ангела смерти, прогуливающегося возле дворца, но на этот раз уже с довольным видом.

– Что теперь? – спросил царь.

– Спасибо, спасибо, – ответил ангел смерти. – Я выполнил свою миссию. В личных делах твоих писцов было написано, что я должен забрать их у входа в город Луз. А они вчера находились в Иерусалиме, и я не мог взять в толк, как мне с этим справиться».

Нет никаких сомнений, что притча из Талмуда послужила  прообразом хасидской истории. Мудрый царь Шломо превратился во всемогущего ребе, а город Луз – в Шепетовку, все остальное осталось  без изменения.

Что же касается Сомерсета Моэма, трудно предположить, будто он  изучал  трактат «Сукка». Куда более вероятно, что истории из Вавилонского Талмуда, написанного неподалеку от Багдада, стали известны нееврейскому населению и просочились в местный фольклор. Некое указание на первоисточник можно усмотреть в том, что торговец решает бежать из Багдада не в какой-нибудь город на обширном арабском Востоке, а именно в Самару, на землю Израиля.

То есть речь идет не о  заимствовании, а о взаимном обогащении культур. О том, как еврейская притча, перекочевав через века, моря и континенты, вдохновила в  двадцатом веке знаменитого английского драматурга, а через него и других писателей.

Яков ШЕХТЕР