Урок Будапешта

Венгерские евреи, оставшиеся в живых, учли горький опыт. По данным Сохнута в стране, главным образом в Будапеште, проживает около 100 тысяч евреев. А по официальной статистике их всего 20 тысяч. В общине сегодня активно ведется дискуссия по поводу национальной идентификации. Во времена австро-венгерской монархии евреи пользовались многими льготами и свободами. Более того, еврейские бароны составляли почти треть нового венгерского дворянства. А в свободных профессиях существовало просто еврейское засилье — среди будапештских врачей, юристов, инженеров и журналистов евреи составляли от 85 до 92 процентов. Вследствие этого ассимиляция зашкаливала, и среди местной общины самой большой популярностью пользовался принцип — «мы венгры иудейского вероисповедания». 
Но тут разразилась Катастрофа, и «венгров иудейской веры» отправили в Освенцим. Сегодня община разделилась на две части: старики остаются верными старому «венгерскому» подходу, а молодежь, учитывая судьбу их ассимилированных дедушек и бабушек, придерживается несколько иных взглядов. Поэтому Израильский культурный центр, расположенный на одной из центральных улиц Будапешта, пользуется популярностью у местной еврейской молодежи, участвующей в разнообразных программах Еврейского агентства. Но вместе с тем, большая часть все же предпочитает официально не именоваться евреями.
Профессор Ласло Кемень, видный политолог, бывший советник правительства, во время встречи с израильскими русскоязычными журналистами рассказал о еще одной, новой тенденции в общине. Несколько лет назад молодые евреи создали организацию, открыто выступившую в поддержку премьер-министра Виктора Орбана и его партии Фидес. До сих пор все еврейские организации страны старались в политику не вмешиваться и придерживались нейтралитета. Но молодые считают, эти времена изменились и вести себя надо иначе. Их позиция уже принесла им ощутимые плоды — правительство Орбана щедро субсидирует организацию и передало ей несколько зданий под еврейские школы. Что, естественно, не понравилось руководству старых еврейских организаций. Короче говоря, жизнь в общине Будапешта кипит, и, как и в других еврейских общинах, здесь тоже не обходится без «еврейских войн».
Что не мешает налаженной работе общинных институтов. В городе действуют четыре синагоги и Бейт ­Хабад. Во время вечерней субботней молитвы в Бейт ХАБАДе негде было яблоку упасть, все места были заняты, мужчины стояли в проходе и у стен. В небольшую синагогу Бейт ХАБАДа набилось более 200 человек. Затем все перешли в обеденный зал, где состоялась субботняя трапеза. Организована она была поистине с размахом, по хабадскому обычаю водка лилась рекой. Умный и харизматичный рав Раскин умело вел вечер, давая актуальные и понятные всем комментарии на недельную главу и не позволяя превратить трапезу в банальный праздник чревоугодия. Говорил он на иврите — хотя в зале находились и местные жители, и гости из Америки, Австралии, Австрии, Новой Зеландии, подавляющее большинство составляли израильтяне. Вообще, иврит часто слышится на улицах Будапешта. Как сказал мне один журналист, посетивший местное казино «Лас Вегас», и за игорными столами, и возле «одноруких бандитов» были в основном израильтяне. Кроме казино их привлекают в Будапеште невысокие цены, возможность вкусно и недорого питаться кошерной едой (здесь два кошерных ресторана и несколько кафе) и городские красоты. По поводу этих красот хочу высказаться особо.
Как известно, город состоит из двух частей: старинной Буды, расположенной на холмистой стороне Дуная и современного Пешта — на второй, пологой стороне реки. Пешт был построен в середине 19 — начале 20 века. Массовая застройка началась, когда император Австрии Франц-Иосиф принял корону венгерского короля и, уравняв своих венгерских поданных с жителями других частей империи, начал щедро финансировать эту страну. Строили быстро, можно даже сказать наспех. Об оригинальности архитектуры особо не заботились — использовали стандартные проекты. Поэтому Пешт выглядит как город с архитектурой доходных домов 19 века.
 Чтобы строить быстро, с размахом, но дешево, возводили обычные кирпичные коробки и покрывали их штукатуркой, задрапированной под гранит и мрамор, ставили скульптуры из алебастра или гипса. Сегодня, когда многие дома в центре города не отреставрированы и штукатурка с них осыпалась, наглядны роскошь и нищета этой архитектуры. В Пеште все — «как будто», все — не настоящее. Вроде красиво, вроде, как в «лучших домах» европейских столиц. Но фальшь все равно пробивается. Ложно-роскошный Пешт — это Европа для бедных.
 Город настолько не имеет своего лица, что его облюбовали голливудские киношники. Здесь снимают фильмы, действие которых происходит в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Мадриде. Ведь Пешт — город многоликий. Точнее — безликий.
Чего нельзя сказать о старом городе Буды. Здесь глаза, уставшие от выспренно-лживых красот Пешта, просто отдыхают. Старый город Буды невелик — два десятка улиц вокруг собора, где короновались венгерские монархи. Но все дома здесь — оригинальны. Камень в них — камень, а не алебастр, статуи из гранита и мрамора. Не зря именно в Буде обитали местное дворянство и богачи. А в Пеште селились купцы средней руки и беднота. Строгая, даже порой скромная, но оригинальная и достойная Буда в архитектурном смысле хоть немного компенсирует Пешт.
И еще один, неприятный момент нашей поездки. Журналистская делегация остановилась в гостинице Andrassy Thai, расположенной в центре города. Перед тем, как уйти в Бейт Хабад в субботу, в которую еврею, соблюдающему шаббат, ничего нельзя переносить, я с братом сдали свои кошельки и паспорта в гостиничный сейф. В номере сейфа не было, поэтому мы спокойно отдали все портье — что может быть надёжнее главного гостиничного сейфа? Но после шаббата мы не досчитались 300 долларов. Администрация гостиницы решительно отказалась взять на себя ответственность. Доказать мы ничего не могли, но на 300 долларов у нас стало меньше. Мы знали, что в Венгрии воруют, поэтому не хотели оставлять вещи в номере. Но нам и в голову не могло прийти, что столкнемся со столь наглым грабежом средь бела дня. Пишу это для того, чтобы другие учли мой печальный опыт…
Наша длинная и интересная встреча с профессором Ласло Кеменем, в ходе которой он — на прекрасном русском языке — рассказал о ситуации в Венгрии, завершилась неожиданно.
– Я хочу сделать признание, — вдруг сказал профессор. И остановился. Голос его пресекся, прошло несколько долгих секунд, пока он взял себя в руки.
– Я не могу говорить об этом без слез, — наконец выговорил он, — Мой отец был еврей. А мать венгерка. Католичка. Во время войны она спасла отца.
– Так что же вы не репатриируетесь? — тут же спросил его кто-то из журналистов. Профессор махнул рукой.
– Моя жена — русская. И наши дети далеки уже от всего этого…
Действительно, трогательный рассказ профессора о любви и преданности отражает не только историю еврейской общины Венгрии, но и ее будущее. Из 80 тысяч евреев, сегодня записанных венграми, но считающих себя евреями, в следующем поколении подавляющее большинство уже будет венграми — не только формально, а и по существу. Ассимиляция в Венгрии огромная, поэтому пройдет совсем немного времени и в Будапеште от общины, давшей миру Теодора Герцля и великих раввинов, останутся только красивые, но уже и сегодня почти пустые синагоги…
Возвращались мы рейсом Эль Аль. Перед полетом главный пилот поприветствовал на иврите пассажиров словами: «Приятного всем пути домой».
И я подумал: да, действительно, я возвращаюсь в дом — мой личный и национальный. Будущее моего народа именно в этом доме — со всеми его дискуссиями, криками, скандалами, жарой и терактами. И это — главный урок моего пребывания в красивом, вкусном, но чужом Будапеште...
Давид Шехтер, Израиль