«Без лишнего не могу»

Я думаю иногда: интересно было бы составить Книгу мудрости — как науку жизни по разумению моих старших товарищей, знакомых и друзей. Я, однажды получив эти концентрированные взгляды и устои, потом применял их всю жизнь. Стремился так жить.

Например, Илья Львович Френкель, мой наставник, назначенный мне Комиссией по работе с молодыми при Союзе писателей, а в дальнейшем ставший моим близким и дорогим другом, в самом начале нашего знакомства у себя дома назидательно внушал мне в ответ на просьбу какого-то малосимпатичного журнала предоставить им стихи и мой категорический отказ: «Миша! Печататься надо всюду! Знаете, почему? Меньше места дуракам останется!»

Хм… казалось бы, сомнительный совет, а на самом-то деле?!

А незабвенный и тоже дорогой мой друг Вано Ильич Мурадели по поводу моих сомнений: «Зачем я Вам нужен, когда у Вас есть более именитые либреттисты и версификаторы?», довольно резко и внушительно изрек: «Ты мне поэтический максимум, а я тебе прожиточный минимум!»

Правило основательное и полезное, по крайней мере, в первой своей части. Я стараюсь не отступать от него, какая бы работа ни пришла. Этих людей я называю друзьями с их слов — они так решили. С моей стороны, конечно, это было бы просто нахальством — именовать друзьями тех, кто вдвое старше меня. Но они сами так думали.

А дорогая Лидия Борисовна Либединская, когда мы стояли в очереди за выплатой по больничному бюллетеню в Литфонде, учила меня: «Миша, почему я Вас редко тут вижу?» Я ей объяснил, что, заболев, лучше дома полежу, чем тащиться в районную поликлинику за бюллетенем. На что она ответила: «Вы совершенно не правы! Нельзя ни рубля прощать этой власти!» Имелась в виду советская власть.

Великая балерина, солистка Большого театра сразила меня на репетиции, когда увидела, что я как-то жмусь и стремлюсь к выходу. Диалог был ­быстрым и резким:

– Ты что уходишь? У тебя нет времени? — с нее пот бежал градом.

– Да не в этом дело. У Вас что-то не получается, мне кажется, из-за меня, я Вам мешаю!..

– Когда я репетирую, мне ничто помешать не может!!! Понятно? Сиди! — сказала она и, отойдя на два шага, обернулась: — Знаешь, что плохому танцору мешает?..

А потрясающий афоризм Михаила Аркадьевича Светлова, ставший для меня настоящим кредо жизни, я услыхал в Большом зале ЦДЛ на вечере, посвященном его 60-летию - в июне 1963 года. Приткнуться было негде, и билеты нам, не членам СП, удалось достать с великим трудом. Для меня он был любимым поэтом и острословом. На своем юбилее Светлов блестяще подтвердил и то и другое.

Было видно, что он крепко подшофе, и язык его не очень слушался. Зато мысль работала четко и выразительно: «Я могу прожить без необходимого…» — начал он и остановился. Все замерли. Светлов продолжил: «Но без лишнего… прожить не могу!» Зал, возможно, принял это как шутку — смех и аплодисменты перемешались. Зрители долго не могли успокоиться, тем более что от Михаила Аркадьевича всегда ждали острого слова.

А мне стало грустно. Я знал, что он страшно болен. Болен неизлечимо. Лидия Борисовна Либединская как-то позвала меня навестить его в больнице. Я, глупец, постеснялся, тем более что больница вызывала у меня тягостные чувства. Мне казалось неудобным смущать поэта, которому плохо. Потом, незадолго до его кончины, в каком-то перерыве между «лежаниями» поэта в больницах, я случайно встретил Михаила Аркадьевича в ЦДЛ внизу, рядом с гардеробом. Было пусто, только уборщица протирала мраморный пол тряпкой, накинутой на швабру. Светлов тяжело опустился на банкетку около зеркала. Болезнь изнурила его. И у него, по его словам, было «не телосложение, а теловычитание». Он жестом подозвал эту женщину, попросил сесть рядом, достал из кармана пиджака смятые листки и стал ей читать стихи — только что родившиеся. Ему нужен был кто-то, чтобы произнести стихи вслух. Я стал вторым невольным слушателем. Стоял, не шелохнувшись: и уйти нехорошо, да и не хотелось, и приблизиться неудобно.

Он знал, что конец близок, шутил: «Несите пиво — раки уже есть». И все же не верил и надеялся…

Стихи и было то «лишнее», без чего поэт прожить не мог. А его лишали возможности печататься чуть ли не 20 лет…

Я понял, о чем он говорил со сцены. Этот афоризм крепко осел в памяти, зацепил сердце и остался во мне навсегда.

А тогда, в1963-м, в перерыве его юбилейного вечера мы с поэтом Вадимом Рабиновичем подошли к Михаилу Аркадьевичу и протянули ему книжки для автографа. Он поинтересовался у Вадима: «Как ваша фамилия?» — и написал: «Вадиму Рабиновичу от главного антисемита!» И расписался. Видно было, что ему тяжело стоять, он взял из моих рук свою любимую книжку «Яблочко-песня» и поставил подпись на титуле. Только подпись.

***

Разве мы проститься захотели,

Разве «Аллилуйя» мы споем,

Если все мои сосуды в теле

Красным переполнены вином!

Всё мое со мною рядом, тут,

Мне молчать года не позволяют.

Воины с винтовками идут,

Матери с детишками гуляют.

И пускай рядами фонарей

Ночь несет дежурство

над больницей, —

Ну-ка, утро, наступай скорей,

Стань мое окно моей бойницей!

Эти строфы Михаила Светлова были написаны 12 апреля 1964 года. 28 сентября 1964 года его не стало…

***

А я помню его поистине бессмертный афоризм: «Я могу прожить без необходимого, но без лишнего… прожить не могу».

Михаил САДОВСКИЙ, Россия