Ленин и самое важнейшее из искусств

Что-то в последнее время не видно на экране нашего дорогого Владимира Ильича Ленина. Он, можно сказать, раньше всех почувствовал значимость киноискусства, а его забыли.
Новое российское кино, художественное кино им не интересуются, а старые фильмы о Ленине, кажется, вообще никому не нужны. Между тем они забавны, я уже не говорю о том, что по ним можно изучать искусство советской пропаганды.
Образ Ленина сегодня не в моде. В общем-то, оно и понятно, почему. В отличие от актуального всегда Сталина, который был полководцем и практиком. Кровь проливали и Ленин, и Сталин, но Иосиф Виссарионович успел предъявить миру великую державу, потому у Сталина такая солидность. А Ленин все как-то больше суетился, во всяком случае, в фильмах о нем самом он редко бывает спокоен, собран и строг.
Эти свойства были в избытке у Сталина, и он не хотел видеть их у Ленина в кино, он считал их своими собственными. Поэтому суетливость и приторность стали типичными для кинообраза Ильича. Ему в фильмах, обычно добренькому, редко доверяли жесткие строгие речи. Он был прежде всего самый человечный человек, сама скромность, фанатичное самопожертвование ради революции. При этом какие-то колебания вокруг такой фигуры вождя иногда позволялись. Советская пропаганда, однажды открыв лениниану в кино, сама пыталась экспериментировать с образом Ильича, чтобы найти идеальное попадание.
Менялась страна, а значит, менялся образ Ленина в кино. Когда в конце концов страна изменилась так, что стала трещать по швам, Ленин ожил на экране весьма своеобразно. В святость Ильича тогда уже никто не верил, но советская киноиндустрия еще шевелилась, в 1992 году — к 100-летию вождя — случился парадокс. Последнее воскрешение для Ленина в советском кино произошло через мелкого уголовника, шестерку, которого судьба в лице начальника лагеря выдвинула на роль вождя в лагерном самодеятельном спектакле. И это уже был откровенный стеб.
Забавно то, что при этой абсолютной анекдотичности и карикатурности Ленин по-своему реальней, чем многие ходульные Ильичи советской киноленинианы. Недаром высокие гости зоны прониклись священным трепетом и повставали. Мелкий уголовник явно нашел в себе Ленина, пусть и стебного, но вот уж точно очень живого. Чувствуется, что такой Ленин в блестящем исполнении Виктора Сухорукова, несмотря на то, что смешной, еще и сильная личность, и точно не слабенький и добренький, каким его чаще всего изображали.
В канонических фильмах о Ленине если гнев у вождя и случался, то был каким-то неестественно возвышенным и благородным. Пропагандистская машина в лице лучших режиссеров-интеллектуалов того времени больше всего думала о том, чтобы Ленин выглядел добрейшим и милейшим в жизни человеком, только часто это выливалось в приторность. На экране оживал такой Ленин, который попросту не мог не породить в народе волну анекдотов о вожде.
Сегодня кажется удивительным, что такое милое поведение вождя предлагалось авторами фильма для зрительской аудитории без всякой задней мысли поиздеваться и принизить великий образ Ленина. Именно этот вариант оживления вождя на экране считается каноничным. Неудачной была признана самая первая попытка экранизации еще 1927 года, хотя за нее взялся Эйзенштейн. На роль вождя взяли не актера, а обычного пролетария, который был так похож на Ленина, что снимался без грима. Первые кадры фильма действительно производили на зрителя сильное впечатление, люди в ужасе столбенели, вставали с кресел, начинали аплодировать, но потом все же за всей этой внешней схожестью чувствовалась абсолютная пустота. Эту картину посчитали провальной и на целых десять лет отказались от экранизации вождя. Наверно, и в самом деле браться тогда за такую тему было сложно и рискованно. Хотя бы потому, что показывать фильм надо было тем, кто знал о революции не понаслышке. Одним из таких свидетелей был сентиментальный пролетарский писатель Максим Горький. От его воспоминаний во многом и стали отталкиваться. Горький часто общался с Лениным, описал душевную жизнь вождя, его жестикуляцию и повадки.
Подчеркнутая гиперактивность Владимира Ильича в кино подчас граничит с суетливостью. Такое непосредственное поведение вождя обусловлено желанием автора создать на экране чистейшего и душевнейшего человека. Помимо того, что он самый гениальный, надо было показать, что он еще добрый и скромный. По сути, эти фильмы создавались по принципу жития святых. У Ленина в них и жизнь должна была быть идеальная, и поступки непогрешимые, и мысли только гениальные. Но в таком слепом фанатизме кинотворцы явно увлекались, поэтому Ленин получался не столько преисполненным душевной чистоты, сколько комичным. Иногда кажется, что перед нами то ли Ленин, то ли доктор Айболит.
Одно из главных свойств Ленина в кино — постоянная готовность идти на контакт, какая-то суперобщительность. Все это делалось не потому, что Ленин был такой в жизни, а чтобы показать, что он максимально близок к народу, как бы растворяется в народных массах. Настолько растворяется, что фанатично преданный ему пролетариат может его и не узнать. Этот мотив неузнавания станет постоянным в советской кинолениниане. Он будет реализовываться на грани комедийности и карикатурности.
Именно Сталин и руководил созданием таких фильмов, забавный Ленин, по-видимому, его устраивал. На равных два вождя в одном фильме вообще никогда не присутствуют. В целом, Ленин в советском кино стал полной противоположностью Сталина. Помимо контраста суетливость – величавая солидность, еще бросается в глаза следующая позиция: в кино Сталин всегда общается с народом, с центром, а душевный Ленин чаще всего общается с народом в отдельности, да еще и сам пристает с вопросами.
Если рабочие и крестьяне в советских фильмах о Ленине не уставали испытывать священный ужас перед скромным вождем, то зрители к Ленину стали привыкать. И неудивительно, ведь фильмы снимали безостановочно, и эффект Ленина постепенно улетучивался. А экранизации 1950-х годов стали нелепо суетливыми, роль вождя еще больше, чем в 1930-е годы, строилась по плакатной модели, исполнители подбирались по принципу внешней схожести, главное — чтобы была сияющая лысина. Некая новизна в образе Ленина появилась в эпоху оттепели. В 1960-е годы Ленин становится не только самым человечным человеком, но и политзаключенным, интеллектуалом, пытающимся править обществом. Но и такой Ленин не смог изменить неизбежное охлаждение к образу вождя, усталости от него, да и от всего марксизма-ленинизма в целом.
Партия сделала все, чтобы слова «Ленин» и «разложение» не стояли рядом. С игрой в бессмертие Ленина партийная демократия заходила слишком далеко, ему как вечно живому выписывали депутатские мандаты и новые партбилеты. От этого в обществе его стали воспринимать как живой труп. Именно живым трупом он и предстал в последней на сегодняшний день художественной трактовке образа Ленина в фильме Александра Сокурова «Телец». Эту картину можно попытаться определить как некрореализм, то есть жизнь трупов. Режиссер показал всю предсмертную агонию и маразм вождя, у которого был сифилис мозга. Это уже не гений революции, а, скорее, беспомощный безумец. Можно даже сказать, что главным героем фильма становится тотальное безумие. Под безумием персонажей режиссер намекает на безумие всей революции как плод больного сознания.
Такой фильм неожидан лишь с одной стороны, еще больше он закономерен. Это вполне логичная ответная реакция на абсолютно безумный тезис «Ленин живее всех живых».
Вообще Ленину в советском кино не повезло: вроде множество фильмов снято, многие из которых действительно стали популярными, но в сознание народа он вошел как анекдотичный персонаж. И все же над Лениным не только смеялись, его и любили, но не так, как этого хотела партия, а, скорее, как забавного персонажа. В фильме о Ленине «Комедия строгого режима» выплеснулось истинное чувство большинства населения к Владимиру Ильичу — и стеб, и симпатия одновременно.
На западе о Ленине на удивление не снято ни одного художественного фильма. Причина такого безразличия может быть в том, что он единственный правитель СССР, с которым не имели политических контактов лидеры западных стран. Теперь и у нас Ленина игнорируют. Но кто знает, может, кинолениниана как особый жанр еще не исчезла, нужно дождаться ее очередную фазу.
Роман ОЛЕНЕВ, АТВ, Одесса