Ю.П. Любимов, или письмо всем

«…одна тележурналистка брала интервью и спросила: “Почему вы работаете в таком плохом театре?” — “Выйди­те вон”, — сказал я. Они, молодые, не знают историю Таганки, а это наша жизнь».
Из интервью В. Золотухина

Этот фотопортрет Юрия Петровича Любимова был сделан 13 марта 2011 года специально для нашей рубрики. По ее неписаным правилам оставалось сделать, как обычно, небольшое эссе о моем герое. Эта работа всегда доставляет мне удовольствие. Но на этот раз она привнесла в мою жизнь новое качество. Меня переполняли одновременно грусть и радость давних впечатлений. Передо мной вновь оживали спектакли «Таганки», вновь возникали люди, с которыми они обсуждались, проплывало время моей молодости, когда каждое посещение этого театра становилось значительным событием и «глотком свободы». Раздумья о Ю.П. Любимове — создателе этого великого театра — возвращали меня в почти полувековую историю страны, которой уже более двадцати лет не существует, историю моих родных, близких и друзей, наконец, в мою личную историю. Все это каким-то странным образом переплелось и стало неотъемлемой частью моей собственной жизни.
…Любимов! Любимов!! Таганка!! Таганка!! Любимов!!! Еще до апреля 1964 года, когда театр был официально открыт, эти слова звучали как лозунг, призыв, набат. В них таился некий мистический дух, витающий над огромной страной.
Мое знакомство с «Таганкой» произошло на гастролях театра в Ленинграде в мае 1965 года. С другом по театральной студии Сашкой Першиным мы ночевали на чердаке Дворца культуры им. Первой пятилетки, чтобы перед началом спектакля незаметно проникнуть в зал. О билетах мечтать было просто глупо.
(Спустя десяток лет на моих глазах перед всемогущими администраторами «Таганки» просительно-умоляюще стояли Герои СССР, летчики-космонавты, писатели и ученые, вокруг театра носились сотни молодых людей-волонтеров, готовых выполнить любое поручение администратора. Ими всеми владело одно-единственное желание: попасть в этот необыкновенный дом — «Театр на Таганке».) На спектакль мы с Першиным тогда все же проникли!
Уже через день он носился по институту, где мы с ним учились в свободное от театральной студии время, декламируя поэтические строки из спектакля. Сашка всегда прекрасно читал стихи, чему я немного завидовал, но после спектакля он это делал с каким-то особым упоением. Такой это был Театр! Он заражал, как тиф. Он наполнял зрителя огромной энергией и непостижимым куражом.
Носителями этого чуда были актеры. Они умели все. Они владели всеми тонкостями актерской профессии — Шаповалов, Джабраилов, Антипов, Губенко, Золотухин, Славина, Демидова, Ронинсон, Высоцкий.
Можно было бы еще долго перечислять фамилии актеров, но пора вернуться к источнику этого чуда, к Мастеру, к Шефу, как иногда, в минуты прилива любви актеры между собой называли Юрия Петровича Любимова.
Любимов, как метеор, ворвался в театральную жизнь Москвы, когда серость советского театра была уже прорвана. На сцене Центрального детского театра в середине 1950-х появились несущие духовный озон постановки Анатолия Эфроса. В 1956 году родился «Современник» Олега Ефремова, представившего театральной Москве плеяду уникальных актеров. В Театре им. К.С. Станиславского играли выдающиеся актеры Евгений Леонов и Евгений Урбанский. Но все успехи в этом далеко неполном списке принадлежали мастерам психологического театра. Юрий Любимов покорил иным. Начиная с «Доброго человека из Сезуана» Бертольда Брехта, он неожиданно для зрителей открыл волшебный мир яркой театральной формы.
В спектаклях Любимова актеры словно следовали завету Евгения Вахтангова: «И в цирке нужно играть по Станиславскому». Юрий Петрович своих учителей и не скрывал. В фойе театра почтительно рядом висели их портреты: Станиславский, Мейерхольд, Вахтангов, Брехт. Но, отдавая им глубокую дань, он творил свой неподражаемый театр.
Здесь я вынужден сделать грубую монтажную склейку. Этого требуют обстоятельства и время. Глупо писать о блестящем прошлом, делая вид, что ничего с тех пор не произошло. Эта публикация наверняка появилась бы гораздо раньше, если бы не скандал на «Таганке», который со смаком и придыханием подавался в многочисленных СМИ. Признаться — я растерялся. Очень не хотелось стать невольным участником этого «хора». В разгар ссоры и сейчас мне совершенно непонятно, как в интимнейшем вопросе, касающемся людей одного театра во главе со старейшиной режиссерского цеха, может помочь разобраться вся страна?! Грустно.
Замечательный турецкий писатель Орхан Памук, лауреат Нобелевской премии по литературе, в одном из своих эссе написал: «…Людская боль и горе обычно связаны с забвением истории, которое ограничивает и обедняет нашу жизнь».
Мне совсем не хочется предавать забвению свою историю, связанную с «театром Любимова», с «Театром на Таганке». Поэтому храню ее не только в программках, в вырезках газет и фотографиях, в книгах о спектаклях, но и в сердце.
P.S. Хотел назвать эту публикацию «Ю.П. Любимов, или Письмо никому и никуда», но передумал.
С надеждой!
Александр ЕШАНОВ, режиссер, Москва,
Фото автора