«Золотые горы» Михаила Гольденберга

Михаил Леонидович всегда прививал своим ученикам нетривиальный взгляд на историю цивилизаций, учил думать, анализировать и сопоставлять факты, пробуждал интерес к истории разных народов. На его занятиях действительно никому не бывает скучно!
Михаил Леонидович создал учебник по истории Петрозаводска. Окончил специальные курсы в израильском музее-мемориале «Яд ва-Шем» и многим соотечественникам рассказал правду о Холокосте. Сегодня М. Гольденберг является русскоязычным партнером Стивена Спилберга — помогает ему собирать и анализировать свидетельства жертв Катастрофы.
Пять лет назад историк согласился возглавить Карельский государственный краеведческий музей — один из старейших центров культуры Северо-Западного региона России — и вывел его на европейский уровень. А еще оборудовал специальные залы, в которых школьники могут «вживую» изучать историю, чувствовать себя охотниками и шаманами, погружаться в особое временное пространство древней игры, устраивать ролевые танцы с бубнами, рисовать и расшифровывать петроглифы. Не удивлюсь, если вскоре именно Краеведческий музей во главе с неутомимым Михаилом Леонидовичем станет настоящим духовным центром Петрозаводска.
С Михаилом Гольденбергом, ученым, преподавателем, доцентом Карельской педагогической академии и директором краеведческого музея, беседовала специальный корреспондент «Алефа».

– Михаил Леонидович, почему вы связали жизнь именно с Петрозаводском? Ваши родители совсем из других краев…
– Всё пути судьбы: мой папа родился в Киеве, а мама родом из Винницы, но я считаю себя местным: родился в Петрозаводске, а в недельном возрасте был увезен в необычное местечко Хуухканмяки, что в Лахденпохском районе Карелии, недалеко от финской границы. Название населенного пункта означает «совиная гора». Детство было кочевое: отца переводили из одного карельского военного гарнизона в другой, мы с мамой, естественно, следовали за ним. Осел в Петрозаводске я в 1966 году. Так что Карелия — моя родина, это настоящий перекресток культур и цивилизаций. Как моя семья здесь оказалась? Мои родители — дети войны, которые от нее сильно пострадали. Стена в доме моего отца в Киеве была пробита пулями от авиаударов. Он ушел на войну, когда ему было 16 лет. В обществе до сих пор живет миф, что евреи не воевали. Но судьба могла быть по отношению к отцу еще более жесткой: он призвался в августе 1944-го, а в сентябре был Бабий Яр. Могло не быть на свете ни меня, ни моих детей. Я все время помню об этом.
– Наверно, не случайно вашего сына зовут Дан…
– Да, я ему всегда говорю, что его рождение — чудо, он мог и не родиться. Так получилось, что его день рождения — 29 сентября 1992 года. А 29 сентября 1941 года случился Бабий Яр. Я с раннего возраста рассказывал ему историю этой страшной трагедии, от которой нашу семью спасло чудо. Поэтому и имя сына непростое…
– Где повстречались ваши родители?
– Военное время: они познакомились в Казахстане. На станции Сары-Озек, которая описана в произведениях Чингиза Айтматова. Они были очень юными. Мой отец, ученик седьмого класса, в первый же день обратил внимание на красивую ученицу — мою будущую маму, решил, что она станет его женой. Но они учились в разных классах. Директором школы тогда был Федор Никитич Цой. Мой отец примчался к нему, разговаривал с ним, директор проявил редкое понимание и перевел его в класс, где училась мама. Вскоре он вошел в ее семью, мамины родители старались заботиться о нем. Папа, несмотря на то, что был очень мягким, душевным человеком, умел добиваться своего, проявлял принципиальность. Он рано повзрослел. В своей семье был за кормильца — надо было помогать маме, поднимать младшую сестренку.
– Ваши родители соблюдали еврейскую традицию?
– Они оба были воспитаны в еврейских семьях, но постепенно отходили от традиций — дань времени. Стали эмансипированными. Мама, Анна Исааковна, говорила на идише лучше, чем папа. Его отец, мой дед, Лев Иосифович Гольденберг, погиб на фронте в октябре 1942 года. Точного места захоронения мы не знаем, возможно, он упокоился в одной из многочисленных братских могил. А вот дед по маминой линии Исаак Лазаревич Сандлер родился в Польше, слыл настоящим аристократом. Окончил академию в Казани, был известным ветеринаром.
– Ваш отец, к удивлению многих, стал танкистом?
– Именно так! После окончания войны мой отец Леонид Гольденберг был советским офицером, танкистом, позже заведовал Домом офицеров. Родственников и знакомых за рубежом такое профессиональное самоопределение просто повергало в шок. Особенно в еврейском сообществе: они считали, что такого быть не может! Профессии врача или адвоката воспринимались намного спокойнее.
– Тем не менее ваш отец позволял себе и в СССР защищать евреев…
– Такие случаи бывали. Ему часто говорили сослуживцы: «Хороший ты, Леня, парень, хоть и еврей». Происходили и более серьезные инциденты: однажды генерал Малашенко сказал моему отцу, что подведомственный ему Дом офицеров становится похож на синагогу. Мой отец замахнулся на него стулом. Малашенко на следующий день потребовал посадить отца под домашний арест. Но Леонид Гольденберг не сдавался так просто, он позвонил командующему Шестой армией И.А. Бахметьеву. Тот сказал: «Еще раз позвонит — пошли его подальше! Он Устава не знает!» (По Уставу арестовать старшего офицера, каким был мой отец, мог только его непосредственный командир.) Далее очевидцы рассказывали, что Бахметьев вызвал к себе невоздержанного генерала и «воспитывал» его в своем кабинете минут сорок. После этого Малашенко в своей манере извинился. «То, что произошло, этого не было!» — сказал он, позвонив на следующий день отцу.
– Когда вы обратились к еврейской традиции?
– Как я и говорил, всерьез еврейские традиции в семье моих родителей не соблюдались. Но в 1990-х годах я пришел к серьезному осмыслению истории Израиля, заинтересовался культурой и традициями. Побывал в этой стране, дважды стажировался по программам музея «Яд ва-Шем». Жизнь научила меня с уважением относиться к любым меньшинствам. Я считаю, что евреи в России были теми самыми «дрожжами», брожение которых двигало многие процессы. Я уверен, что на территории России существовал уникальный сплав различных народов, который давал яркие результаты в различных областях. Тем не менее мои родители, намекая на мое происхождение, с ранних лет всегда говорили: «Ты должен быть лучшим, много учиться, много работать! Тебе будет непросто. Ты — сын Народа»… Думаю, из СССР я бы все же уехал — такой свободный у меня дух. Я всегда много работал, а еще шутил, что не обещаю никому золотых гор, ибо я сам и есть Золотая гора...
– Вы испытали на себе проявления антисемитизма?
– Конечно. Проявления эти были многолики. Расскажу один смешной и одновременно горький случай. В 1978 году мы с моим другом решили поехать в отпуск в Польшу. Мне отказали из-за «пятой графы». Мой друг тоже не поехал, поддержал меня. Мы прекрасно отдохнули тогда в Грузии. Но внутренняя боль, чувство несправедливости остались. Я много думал об этом отказе. А спустя много лет чиновник от туризма признался мне, что тогда ему просто были нужны два свободных места в группе, чтобы отправить в путешествие подружек. Все понимали, что ссылку на «пятую графу» проверять никто не будет, жаловаться в высокие инстанции не станет, — евреи привычны к такой постановке вопроса…
– Расскажите о сотрудничестве с музеем «Яд ва-Шем».
– В Иерусалиме я стажировался дважды. А еще во время работы в Университете Южной Калифорнии познакомился со Стивеном Спилбергом, режиссером знаменитого «Списка Шиндлера». В 2006 году именно по его приглашению я прибыл в США. Спилберг создал колоссальный архив свидетельств жертв Холокоста, Гринбергу нужен был методический анализ записей русскоязычными специалистами. Поскольку я по профессии историк, ученый-методист, я смог принять участие в этом проекте. Это было тяжело и страшно: мы целыми днями слушали записи живых свидетелей Катастрофы. И так три недели подряд. Это при том, что в моей семье тема Холокоста всегда была очень болезненной. Из США который хранится в Южно-Калифорнийском университете. Куратору проекта г-ну я привез пять полноценных записей свидетельств жертв Холокоста — наших соотечественников, еще тремя со мной поделились коллеги. Уже на основании этих документов возможно полноценное исследование. А еще я всегда помнил, что среди шести миллионов убиенных 30% — жители СССР, а значит, мои соотечественники. Поэтому я много работал над этой темой, контактировал с Аллой Гербер, фондом «Холокост» в Москве. Сейчас я поддерживаю контакты со многими учеными в мире, занимающимися этой проблематикой.
– Вы принимали самое активное участие в подготовке и проведении семинаров по истории Холокоста в Петрозаводске…
– Да, в этом направлении мы провели большую совместную работу с московским фондом «Холокост». Дело в том, что в массовом сознании существует эффект удаления от события, при котором с годами память и знание о явлении тускнеет, меркнет, потом исчезает. В отношении Холокоста я считаю это недопустимым. Сначала я участвовал в организации серии семинаров и круглых столов для карельских учителей истории. В Петрозаводске состоялась презентация документального фильма «Тень свастики», призванного напомнить о страшных событиях прошлого. А еще через многие препоны мы добились попадания термина «Холокост» в школьные учебники для россиян, я считаю это очень важным. Многие дети, вставая со школьной скамьи, не знали, что такое Холокост. Мы дали в учебнике истории определение явления, рассказали о нем. Еще я принял участие в проведении конкурса работ среди соискателей на эту тему, представлял в Петрозаводске шведскую книгу на русском языке «Расскажи об этом детям нашим». В рамках проекта читал лекции о Холокосте для местного общества «Шалом»… На мероприятия в Петрозаводск из Москвы приезжали руководители общества «Холокост» Алла Гербер, Илья Альтман, а также Александр Брод, они оказали нам большую помощь и поддержку.
– Актуально ли рассказывать современным студентам об Освенциме?
– Более чем! В Петрозаводске еще живы люди, у которых Холокост отнял родственников и близких. Я устраивал в Петрозаводске встречи с живущим в нашем городе Семеном Бекенштейном — бывшим узником Белостокского гетто, лагерей Освенцим и Маутхаузен. Еще у меня есть план отвезти студентов Петрозаводского университета на экскурсию в Освенцим — они должны видеть и знать настоящую историю.

Наталья ЛАЙДИНЕН, Россия